Страны Запада пока осторожны в своей реакции на освобождение политических заключённых, а внутри демократического сообщества Беларуси мнения разделились: одни категорически против компромиссов с режимом, другие считают, что ради освобождения людей можно пойти на смягчение санкций. А вот что о перспективах освобождения думают бывшие белорусские политзаключённые и семьи осуждённых.
Евгения Долгая — основатель инициативы «Палитвязынка»
Инициатива Евгении Долгой «Палитвязынка», запущенная весной 2022 года, направлена на освещение условий, в которых находятся политзаключённые женщины Беларуси. Евгения отмечает, что цель проекта — рассказать о том, в каких нечеловеческих условиях содержатся белоруски, оказавшиеся в тюрьме только за стремление к демократии. Женщины-политзаключённые часто сталкиваются с моральным и физическим давлением. Например, в женской колонии в Гомеле заключённые вынуждены работать в тяжёлых условиях, шить форму для силовиков с чрезмерно высокими нормами выработки, а их заработок едва достигает 10 долларов в месяц. Политзаключённых женщин также заставляют заниматься изнуряющими и бессмысленными работами, такими как уборка луж во время дождя.
Долгая также отмечает, что многие политзаключённые попадают в списки экстремистов и террористов, что лишает их возможности получать денежные переводы, необходимые для приобретения продуктов и предметов первой необходимости. По её оценкам, в белорусских тюрьмах сейчас находятся не менее 177 политзаключённых-женщин. Однако это лишь те, о ком известно. Реальные цифры могут быть гораздо выше.
«Тенденция освобождения будет продолжаться. Похоже, что таким образом Лукашенко приглашает к переговорам европейских, западных, в том числе и американских политиков, — считает Долгая. — Конечно, репрессии в стране продолжаются. Однако в плане освобождения политзаключённых последние четыре года не происходило ничего, а тут пошла волна за волной. И это очень хорошо. И нужно делать сейчас всё, чтобы Лукашенко не останавливался, и освобождение продолжалось. Я думаю, что мы в такой ситуации, когда действительно будет, так сказать, торг санкциями. Лично я не вижу ничего в этом плохого, потому что на кону стоят жизни людей. Например, Полина Шарэнда, Мария Колесникова. И таких людей очень много. Они могут не дожить. Сейчас в демократическом, правозащитном и медийном белорусском сообществе возникает очень много споров о том, что Лукашенко одних выпускает, а других сажает. Я думаю, что репрессии в любом случае будут продолжаться, по крайней мере, до очередных президентских выборов 2025 года. Остановка репрессий — это то, к чему мы должны стремиться. Но процесс освобождения может идти параллельно. И остановка репрессий может быть одним из условий западных политиков. Сейчас сработал бы какой-нибудь гуманитарный визит именно по вопросу политзаключённых. Конгрессмены — это не высокий уровень, но достаточно высокий сейчас, чтобы сделать такой визит, и из этого был бы толк. Лукашенко заявляет, может быть, не прямо, может быть, через своих министров, что режим готов разговаривать. И самое главное сейчас — это политическая воля убедить и американских, и европейских политиков в том, почему это важно. Даже гуманитарный звонок по политзаключённым что-то сделает. Мне кажется, сейчас очень важно — это уговаривать, просить делать гуманитарные обмены, разморозку активов. Примером может служить Украина. Она вытащила из белорусской тюрьмы пять своих граждан, которых объявили политзаключёнными, и в обмен на разморозку активов „Беларуснефти“. Поэтому самое важное сейчас — это политическая воля».
Ольга Лойко — бывшая политзаключённая
Белорусская журналистка Ольга Лойко 12 лет работала редактором на независимом портале TUT.BY до его разгрома властями в 2021 году. Вместе с 14 коллегами она оказалась за решёткой, проведя 10 месяцев в следственном изоляторе. После освобождения под подписку о невыезде ей предъявили новые обвинения и включили в список террористов, что вынудило её покинуть страну. Сейчас Ольга занимается медиапроектом «План Б», который освещает экономические и политические события в Беларуси, а также тяжёлые условия содержания политзаключённых в тюрьмах и колониях. Она подчёркивает, что белорусские заключённые находятся в крайне тяжёлых условиях, часто лишены возможности общаться с внешним миром, что можно считать пытками. Ольга сравнивает условия в белорусских тюрьмах с российскими, отмечая, что в Беларуси ситуация гораздо хуже, особенно с точки зрения базовых потребностей и доступа к медицинской помощи.
«Я не сторонник расширения санкций, потому что фактически есть определённые лимиты, — объясняет свою позицию Лойко. — Ни Европа, ни США не готовы наносить серьёзный ущерб своей экономике. Даже в отношении России, которая начала агрессию против Украины, не введено полное эмбарго, продолжаются торговые отношения. Есть процесс взаимодействия, есть экспорт, импорт и так далее. Более того, за политзаключённых в отношении режима Лукашенко введено минимальное количество санкций. Подавляющее большинство введено за посадку самолёта Ryanair и за соучастие в российской агрессии. Поэтому я бы не была против, если бы в какой-то степени это было предметом переговоров. Тем более что мы прекрасно понимаем, что есть такой инструмент, как, допустим, приостановка санкций. Да, мы на какое-то время договариваемся, что некие запреты или ограничения, не связанные, безусловно, с поддержкой российской агрессии, мы их приостанавливаем в обмен, допустим, на выход частями политзаключённых. Если репрессии в стране возобновляются, продолжаются, не выполняются условия, санкции просто возобновляются. У нас люди из гуманитарного списка с серьёзными заболеваниями, с продвинутыми стадиями онкологии, с сердечными проблемами. То есть это вопрос реально жизни и смерти для них. Поэтому я бы сказала, что сейчас надо начинать переговоры, узнавать, чего хочет режим. Тем более что есть определённые контакты, есть контакты по линии МИДа. Глава МИДа Беларуси скоро будет в США по линии Организации Объединённых Наций. Как минимум, надо понимать, чего Лукашенко хочет. Для меня здесь хороший пример Израиля с ХАМАС, когда одномоментно идут и переговоры об освобождении заложников — и население страны очень активно поддерживает эту тему — и одновременно происходит уничтожение боевой части ХАМАС. Гуманизм и ценность жизни никто не отменял. Я не понимаю, как можно это отрицать».
Алана Гебремариам — бывшая политзаключённая
Алана Гебремариам — белорусская активистка и бывшая политзаключённая, известная своей деятельностью по защите прав молодёжи и студентов. Она стала одной из основательниц инициативы «Молодёжный блок» и активно боролась за права студентов, отстаивая их интересы перед властями. В 2020 году Алана представляла Светлану Тихановскую по делам молодёжи и вошла в Координационный Совет оппозиции.
12 ноября 2020 года Алану задержали по обвинению в организации массовых беспорядков. В июле 2021 года суд приговорил её к двум с половиной годам лишения свободы по «делу студентов». Проведя весь срок в женской колонии, она вышла на свободу 30 ноября 2022 года. После освобождения Алана продолжила правозащитную деятельность, оказывая помощь политзаключённым и их семьям.
«Тут очень важно понимать вообще, кто влияет на это освобождение, — считает Гебремариам. — Потому что это не всегда только Лукашенко. Иногда это и Россия, иногда в этом могут поучаствовать и посольства, и послы. И Лукашенко — это не главный актор в этом освобождении. Да, он будет, конечно, принимать окончательное решение. В том числе это могут быть так называемые "режимные реформаторы" — люди, которые понимают, что мы в кризисе, что мы в тупике. И как бы ни хотелось, нужно переворачивать страницу, прощать людей, выпускать людей из тюрем, поднимать экономику, налаживать отношения с Западом. Нужно работать с разными прослойками внутри Беларуси. Для этого, как мы понимаем, нужно просить у западных стран и США сохранять контакты с режимом. Это не обязательно только с Лукашенко. Это и другие перечисленные раньше акторы. Эти контакты очень важны. Нужно пробовать у этих контактов узнать интерес режима и параллельно, в том числе нам анализировать все высказывания в СМИ, публичные высказывания, кулуарные высказывания, которые могут просочиться. И пытаться предложить западным партнёрам, как мы видим, что может быть интересно режиму — это калий, это "Белавиа", это какие-то замороженные активы или ещё что-то. И пытаться складывать такое предложение в стратегию, как мы можем действовать, в том числе через временную приостановку санкций при выполнении конкретных условий. Сейчас это наша максимальная работа, по сути, просвещение и консультация с конкретным лоббированием стратегии, потому что важно очень дать больше фактуры и аналитики партнёрам. Потому что, насколько бы они ни были осведомлены о ситуации, всегда есть нюансы, которые видим только мы, постоянно работая в этом контексте, мониторя большое количество информации. И это сейчас наша основная работа — ходить на встречи, рассказывать, показывать аналитику, исследования и доносить, что мы должны обменивать людей. Если сейчас есть эта возможность — обменять на кого-то, в том числе, как это было в российском обмене, и в том числе, мы должны стимулировать сейчас освобождение по помилованию. Ведь это, возможно, краткосрочные освобождения — они могут в любой момент закончиться, если не будет реакции от Запада, который ждёт Лукашенко. Поэтому мы должны стимулировать эту реакцию, а значит, нужно попытаться построить какой-то им диалог с нашей помощью».
Ольга Ивашина — жена политзаключённого Дениса Ивашина
Журналиста из Гродно Дениса Ивашина 12 марта 2021 г. задержали сотрудники КГБ. Сначала его обвинили во «вмешательстве в деятельность сотрудников внутренних дел», а спустя полгода к первому обвинению добавилось второе — «измена государству». 14 сентября 2022 года Ивашина приговорили к 13 годам и 1 месяцу лишения свободы в условиях усиленного режима.
Его жена Ольга Ивашина рассказывает, что по сравнению с другими им повезло: у них есть регулярная связь. Денис может раз в месяц звонить и писать письма. Хотя бывают периоды, когда его помещают в ШИЗО, и тогда связь прерывается. Ольга отмечает, что, несмотря на сложные условия, Денис держится, и в целом его состояние лучше, чем было в колонии, где его избивали.
«Такое было уже не раз. И режим, в принципе, каждый раз торговался именно политическими заключёнными, фактически их и набирал для того, чтобы потом отменять санкции, которые вводились за недемократические выборы, — рассказывает Ивашина. — То есть, ничего не изменилось бы, если бы не 2022 год, который изменил многое. И вот этот обмен санкций на политических заключённых немножечко приостановился. То есть, не было условий для этого торга — уже как ни назови, но это и есть торг. А сейчас, видимо, открываются какие-то окна возможностей для того, чтобы люди выходили. И это очень хорошо. Надо всячески поддерживать это и посылать сигналы, чтобы этот процесс продолжался, не останавливался. Что может сделать мировое сообщество? Только поддерживать вот этот тренд на освобождение даже взамен каких-то уступок. Возможно, признание де-факто власти Лукашенко на территории Беларуси. Ну, фактически, он является правителем. Конечно, президентом его не назовёшь, никто его не выбирал, но фактически власть находится в его руках. Также вопрос об экономических санкциях, которые, в принципе, никак не влияют на режим или недостаточно сильно влияют. Они мешают даже обычным гражданам. Это тоже вопрос, который может быть пересмотрен. Естественно, если в обмен будут освобождены люди, если прекратятся репрессии. Этот процесс должен быть постоянным и, в конце концов, закончиться освобождением всех политических заключённых и прекращением репрессий».
Александр Лойко — муж политзаключённой Ирины Славниковой
Ирина Славникова, белорусская журналистка, была задержана в минском аэропорту в ноябре 2021 года вместе с мужем после возвращения с отдыха. Сначала её приговорили к 15 суткам ареста за якобы хранение «экстремистских» материалов на Facebook, а затем добавили ещё 15 суток по обвинению в «мелком хулиганстве». Позднее её обвинили по статьям УК РБ, которые касаются организации действий, нарушающих общественный порядок, и руководства экстремистским формированием. В августе 2022 года Ирина была приговорена к пяти годам лишения свободы в колонии общего режима. После года в СИЗО её перевели в колонию в Гомеле. Там она работает швеёй, а из-за тяжёлых условий труда её зрение значительно ухудшилось.
Александр Лойко, муж Ирины, рассказал, что его жена почти три года находится в заключении и верит, что не отбудет весь назначенный срок. Несмотря на ухудшение здоровья и трудные условия работы, она сохраняет боевой дух. Александр отметил, что заключённые часто скрывают от близких истинные условия содержания, чтобы не причинять им лишних волнений. Ему советовали воздерживаться от публичных заявлений, чтобы не навредить Ире и другим заключённым. Ирина может звонить семье раз в месяц, но письма проходят цензуру, и лишь некоторые из них доходят до адресатов.
«Мы призываем к тому, чтобы с Лукашенко велись переговоры, мы всегда подчёркиваем, что мы говорим не о переговорах конкретно о снятии санкций, о признании его легитимным. Мы говорим о гуманитарных переговорах, — говорит Лойко. — Естественно, если людей будут выпускать, то какие-то требования будут выдвигаться. Вы же понимаете, что ни один диктаторский режим никогда не был свергнут с помощью санкций. Иран находится под санкциями с 70-х годов, если мне память не изменяет. В Северной Корее люди от голода умирают, их расстреливают сотнями, тысячами сажают в концентрационные лагеря. И тоже режим там не меняется. То есть предполагать, что санкции сменят режим — это глупость. На самом деле, это самый простой способ для Запада оказывать своё давление или тем самым показывать, что они чем-то недовольны. Как бы это высокопарно ни звучало, самая большая ценность демократии, демократического общества — это свобода человека. И если за наших людей, которые сейчас находятся в тюрьмах, что-то будут просить, то это что-то им надо дать. Получается, что белорусы — какие-то отщепенцы. Мы географически находимся в центре Европы. Но в то же время русские с востока считают нас нерусскими, а европейцы, которые говорят, что место Беларуси в европейской семье, считают нас неевропейцами, потому что, сами видите, что происходит: вводят санкции. И причём санкции, которые бьют больше всего по простым людям. Люди сутками стоят на границах, чтобы выехать и встретиться с родственниками, которые в Беларусь не могут приехать, или визы вообще не дают. Вводят ограничения на ввоз товаров. У меня мать — престарелая женщина, больная, ей нужны лекарства, и она многие лекарства не может купить, которые покупала раньше. Ну так против кого санкции? Против моей матери? То есть её невестка сидит в тюрьме? Я не могу приехать в Беларусь, потому что меня посадят, а моя мать не может купить лекарства».
Светлана Мацкевич — бывшая супруга политзаключённого Владимира Мацкевича
Владимир Мацкевич, известный философ и методолог, был задержан в августе 2021 года по обвинению в организации действий, грубо нарушающих общественный порядок. В ходе следствия ему также предъявили обвинения в создании экстремистского формирования и оскорблении президента Беларуси. Мацкевич активно участвовал в политической жизни страны и был одним из ключевых фигурантов событий, связанных с «Маршем Народного Ультиматума». В знак протеста против затягивания следствия Владимир объявил голодовку, которая продолжалась более двух недель, включая несколько дней «сухой» голодовки. После её завершения дело было передано в суд, где его приговорили к пяти годам лишения свободы в колонии усиленного режима.
Бывшая супруга Владимира, Светлана Мацкевич, рассказывает, что, несмотря на их развод, они продолжали сотрудничать в общественно-политической сфере. Светлана подчёркивает, что арест Владимира был ожидаемым, и она опасалась, что её тоже могут преследовать. Сейчас она активно работает над объединением родственников политзаключённых и продвижением инициатив по их освобождению. Светлана убеждена, что освобождение политзаключённых — это задача, которую могут решить только сами белорусы, и верит, что это станет важным шагом на пути к освобождению всей страны.
«Сценарий "Сначала побеждаем, а потом освобождаем" — просто нереалистичен, — убеждена Мацкевич. — Нереалистичен в силу того, что субъектности демократических сил по мощи, по силе своей недостаточно для того, чтобы победить. И, собственно, это было апробировано в 2020 году. Недостаточно, чтобы много людей вышло на улицы и выразили свою позицию. Важна ещё эта стадия захвата власти. То есть это серьёзное политическое действие. И белорусские демократические силы в этом плане ещё до такой стадии готовности, наверное, не сформировались. Поэтому, прекрасно понимая, что этот сценарий нереалистичен, а на кону действительно стоят жизни людей, я скорее выбираю вот эту вот тактику и стратегию, и линию, связанную с тем, что режим силён. Да, в долгосрочной перспективе рано или поздно, естественно, эта вся империя рухнет. Но на данный момент на кону стоят жизни наших родных, жизни наших белорусов. И, собственно, вот на этом процессе освобождения, я думаю, мы и должны, в том числе, находить между собой определённое согласие, просчитывать ходы, анализировать ситуацию и правильно разрабатывать собственную стратегию работы с режимом. В данных условиях понятно, что мы, так скажем, играем чёрными, а не белыми на доске. Режим действительно посадил наших людей, и он же их может освободить. Мы напрямую с ним сейчас вступить в переговоры, по большому счёту, не можем. Это вообще не переговоры, это не тот формат. Но это как бы только начало, как мне кажется, такого подготовительного процесса, который бы позволял хотя бы не приостановить процесс освобождения и так или иначе влиять на принятие решения со стороны режима».
Светлана Мацкевич считает, что Александр Лукашенко, во-первых, стремится к признанию своей власти на международной арене. Для него важно, чтобы Запад хотя бы частично признал его режим, что может проявляться, например, в возвращении западных послов в Беларусь. Во-вторых, он заинтересован в ослаблении экономических санкций, которые усиливают зависимость Беларуси от России. Снятие санкций дало бы ему больше свободы для манёвра и частичного дистанцирования от Москвы. Наконец, по мнению Мацкевич, у Лукашенко есть личные амбиции, связанные с предстоящими выборами 2025 года. Он хочет создать образ гуманного лидера, который якобы идёт навстречу народу, в том числе через освобождение политзаключённых.
При этом многие представители демократического сообщества Беларуси выступают категорически против компромиссов с режимом. Так, замглавы Объединенного переходного кабинета Павел Латушко заявил в своем телеграм-канале, что термин «помиловать» нельзя применять к политзаключенным, которых режим Лукашенко «бросил за решетку по фальшивым политико-мотивированным приговорам». Он подчеркнул, что «помиловав» одних, режим Лукашенко бросил за решетку других беларусов и возбудил еще сотни уголовных дел». То есть, репрессии в Беларуси не прекратились, а только усиливаются.
«При этом Лукашенко пытается пропагандистски выиграть, выступить ньюсмейкером, захватить повестку. Навязывает нарратив о том, что обсуждать нужно только его «помилования», а говорить о репрессиях, которые усиливаются, нельзя ни в коем случае. И тем более нельзя говорить о санкциях и давлении на режим с целью принуждения его к полному прекращению репрессий. Лукашенко лично и открыто требует благодарить его за эти «акты гуманизма» — и вот уже отдельные представители демсил ему вторят», — убежден Латушко.
Форум