Британский журналист Томас де Ваал, работавший в Чечне и до начала войны, вернулся в Грозный в январе 1995 года и застал ужасающую картину.
«Большая часть города лежала в руинах, – вспоминает он. – Целые кварталы были уничтожены, на их месте зияли пустоты. Люди выходили из подвалов, в которых они прятались несколько недель».
Среди тех, кто прятался в подвалах от российских бомбардировок, был Абубакар Янгулбаев, ныне юрист и правозащитник, которому тогда было два года. Первая чеченская война наложила глубокий отпечаток на детское сознание. В интервью Русской службе «Голоса Америки» он вспоминает свои ощущения:
«Это полная разруха. Ничего нет, все сломано, все разрушено. И вот мое первое понимание: а вообще есть где-нибудь мир, где все не разрушено, где есть дороги, где есть нормальная жизнь без грязи, без постоянных раздражающих танков, БТРов и всего такого?»
«Более всего страдали простые люди, – рассказывает Томас де Ваал, старший научный сотрудник Фонда Карнеги / Европа. – Я видел семью, стоявшую на улице у трупа пожилого человека, которого сбил БТР. Он был ветеран. И российские солдаты проезжали на БТРе и сбили его. И они просто поехали дальше… Сами русские называли ситуацию беспределом, это был полный хаос и беззаконие… В России говорили, что хотят сместить, как они это называли, “антиконституционный режим Джохара Дудаева”, но ситуация обернулась тотальной войной. Так это ощущалось самими чеченцами: им не казалось, что их освобождают от какого-то враждебного режима; они считали, что их завоевывают…».
Джохар Дудаев был избран президентом Чечни в октябре 1991 года и вскоре провозгласил независимость республики. Том де Ваал трижды встречался с ним и называет его «экстраординарной фигурой».
«Честно говоря, он был сумасшедший, – признает журналист. – Он был генералом советской армии и потом стал чеченским националистом. Менталитет у него был и советский, и чеченский. Он произносил длинные речи, осуждая российский империализм. Но он был частью проблемы и одной из главных причин, почему началась война».
По мнению Де Вааля, войны можно было избежать, если бы конфликт не превратился в противостояние амбиций Дудаева и Бориса Ельцина. Журналист отмечает также, что Ельцин, по крайней мере частично, руководствовался внутриполитическими соображениями. Он цитирует одного из советников Ельцина, сказавшего, что президенту необходима «маленькая победоносная война, чтобы поднять упавшие рейтинги».
Your browser doesn’t support HTML5
Первая чеченская война как переломный момент в новейшей российской истории
Ситуация развивалась на фоне роста популярности Владимира Жириновского, продвигавшего националистические идеи, в то время, как Ельцин пытался остановить «парад суверенитетов». В самой Чечне президент России не пользовался уважением.
«Я помню, часто отец издевался над Ельциным, говорил, что это бесполезный человек, что он разрушает страну, – рассказывает Абубакар Янгулбаев. – Очень много говорилось о преступлениях, именно военных преступлениях, о бомбежках и о массовых убийствах. Но что самое удивительное - у меня, например, была нянька, она была русская. И было все-таки понимание, разделение, что есть люди, есть правительство, есть армия и, собственно, нет ни черного, ни белого, есть некая середина».
Президент Ельцин настаивал, что конфликт в Чечне – внутреннее дело России, и что Запад не должен вмешиваться.
Выступая в Кремле 26 декабря 1994 года, Ельцин заявил: «Это Чеченская Республика Российской Федерации, и никто об этом не должен забывать».
Запад в целом с этим соглашался. Томас Грэм, ныне старший научный сотрудник Совета по международным отношениям, во время первой чеченской войны работал в американском посольстве в Москве.
«Президент Клинтон с самого начала решил, что Ельцин – это самая реалистичная надежда на демократические преобразования в России, и поэтому никогда его публично не критиковал, – вспоминает он. – Президент Клинтон однажды даже сравнил конфликт в Чечне с Гражданской войной в США, мол, Ельцину необходимо было объединить страну и применить для этого силу, как это сделал Авраам Линкольн в 1860-х годах. Это сравнение показалось излишним даже некоторым сотрудникам администрации Клинтона, которые еще на ранней стадии войны в Чечне поняли, что она представляет угрозу демократическим реформам».
Томас Грэм считает, что США в любом случае не могли повлиять на ход событий.
«Мы ни в коем случае не рассматривали возможность военного вмешательства или поддержки чеченских повстанцев, – размышляет он. – Возможно, мы могли бы в закрытых контактах оказать больше давления на Ельцина с тем, чтобы склонить его к завершению конфликта путем переговоров, или хотя бы к соблюдению законов войны.
Многие правозащитники и западные журналисты считают, что применение силы против Чечни сигнализировало откат от демократических норм, который в полной мере реализовался уже при Владимире Путине.
«Первую чеченскую войну я расцениваю как борьбу с демократией со стороны России, – говорит правозащитник Абубакар Янгулбаев. – Убивая Чечню, они убивали демократию как в Чечне, так и в России».
«Это был момент, когда закончилась постсоветская демократическая мечта, и началось гораздо более темное время, – соглашается Томас де Ваал. – Андрей Пионтковский, которого я цитирую в своей книге, сказал, что “войну начали для того, чтобы сделать Чечню частью России. Но в результате Россия стала частью Чечни”. Это была огромная трагедия для чеченского народа, который по сей день живет с наследием этой войны. Очевидно, что это была также огромная трагедия для России, не только в смысле потерянных жизней российских солдат, но в социальном смысле, в смысле насилия, которое пронизывает общество.
Абубакар Янгулбаев считает, что Первая чеченская война проложила путь к власти Владимиру Путину.
«Путин очень крепко взялся за этот вопрос, за вопрос реоккупации, необходимости заново забирать Чечню, – говорит правозащитник. – И на этом он строил свою карьеру. На этом он и выборы свои строил, на этом строил свои обещания... Создавая культ безнаказанности в Чечне, он создавал эту же основу для всей России, -- что в итоге привело и к войне в Грузии, и к войне в Сирии, и к войне в Украине».
По мнению Тома Де Вааля, всепроникающее насилие отражается и в том, как Россия ведет сегодня войну в Украине.
«В начале войны в Украине некоторые говорили, что тут все будет не так, как во время Чеченской войны, потому что, мол, Россия освобождала братьев славян от враждебного режима, – говорит эксперт. – Но в действительности, мы видим то же, что и тогда. Мы видели ужасающую резню в Буче. И это, к сожалению, и есть проявление культуры насилия, особенно среди мужчин и молодых мужчин и особенно в маленьких городах и деревнях, где насилие – это то, как делаются дела. Именно этих ребят посылали в Чечню в 1990-х и в Украину в 2022-м. И к сожалению, их поведение тогда и сейчас мало чем отличается. Конечно, существуют геополитические различия. Украина – суверенное государство. Чечня и тогда представляла собой сложную проблему».
30-ю годовщину начала первой чеченской войны не отмечают ни в России, ни на Западе. По мнению Тома де Вааля, в этом нет ничего удивительного.
«Российские либералы не хотят вспоминать эту годовщину потому, что это война, которую начал Ельцин, – говорит он. – В Чечне при режиме Кадырова существует заговор молчания. Запад, на мой взгляд, сыграл очень даже неприглядную роль, позволив произойти тому, что произошло, и тоже не хочет вспоминать об этом».