Выдвижение Дмитрия Медведева на пост президента России комментирует по просьбе Русской службы «Голоса Америки» сотрудница Московского Центра Карнеги Лилия Шевцова.
Евгений Аронов: Я пробежал глазами первые отклики разных фракций на выдвижение Медведева. Так, КПРФ видит здесь начало сложной многоходовой комбинации, которая должна завершиться вступлением Путина на трон владыки союзного государства России и Беларуси; СПС ставит себя выше каких бы то ни было персоналий и упирает на саму недемократичность схемы отбора преемника; руководители «Другой России» надеются, что теперь их наконец-то перестанет бить ОМОН. С кем вы, Лидия Шевцова?
Лилия Шевцова: Я, пожалуй, сама с собой. Очевидно, есть какое-то ощущение вздоха и облегчения практически у всех, начиная от левых и кончая правыми, и теми, кто в серединке, потому что в какой-то степени период неопределенности по крайней мере отчасти завершился. То есть игра не закончена, но некоторая неопределенность начинает уступать место более определенному пониманию того, как Путин воспроизводит свою власть.
Собственно, ничего неожиданного не произошло: ведь президент должен был сказать свое мнение о том, кто будет его наследником, до конца декабря – это соответствует закону о выборах. Все кандидаты в президенты должны были определиться, и президент должен был сказать это по крайней мере до съезда своей партии «Единая Россия». И он не мог допустить, чтобы именно Грызлов либо «Единая Россия» вдруг представили кремлевского претендента на власть. Это должно было исходить, конечно же, из уст Владимира Путина. И вот он из всех вариантов по сути дела вернулся к старому сценарию.
Вы помните старый сценарий? Еще два года назад он созвал свой конклав, свой двор и сказал: ну вот есть Дмитрий, вот есть Сергей (то есть Дмитрий Медведев и Сергей Иванов). Давайте, пусть они покажут себя, пусть они готовятся к власти. А из двух претендентов он выбрал одного. Уже тогда, конечно, вопрос: почему именно Дмитрия Медведева, а не Сергея Иванова? Ну, это уже второй вопрос.
Евгений Аронов: По вашим данным, как воспринимается на Западе (я имею ввиду кулуарно, неофициально) выдвижение Медведева а не Иванова: как явление значимое или не очень?
Л.Ш.: Мы мало что знаем, мы должны догадываться, а знание… Ну не может быть знания, когда выдвигается человек , который ни разу не сказал ни одного слова по внешней политике, по вопросам безопасности. Я говорю о Дмитрии Медведеве. Мы не знаем, что он думает по этим вопросам. Мы можем судить о его взглядах по его выступлению в Давосе, и мы можем судить о взглядах Сергея Иванова по его выступлению в Мюнхене. И вот, исходя из выступления Медведева в Давосе, может возникнуть впечатление, что его политический рисунок может быть гораздо мягче путинского. Все его поведение, все его движения тела (как говорят американцы, body language) говорит скорее о том, что этот человек с более смягченной простановкой политического лидерства Но каким его лидерство (в случае, если его выберут) будет на самом деле, зависит от многих обстоятельств. Во-первых, это будет зависеть от того, на какую команду он будет опираться.
Е.О.: От круга его полномочий?
Л.Ш.: Круг полномочий будет вполне определенным – эти полномочия определены конституцией. И кто бы ни стоял за его спиной, естественно, за его спиной будет стоять старший брат, советник, бывший президент Путин, который, конечно, же будет оказывать влияние на Дмитрия Медведева по крайней мере на несколько месяцев, в течение следующего года. Ведь вспомните, когда президент Путин стал президентом в марте 2000 года, ельцинская семья все еще долго стояла за троном. А представитель ельцинской семьи Александр Волошин ушел со своей должности только в сентябре, если не ошибаюсь, 2003 года. Следовательно, можно предположить , что влияние уходящего президента Путина на новый двор, на новый курс, на нового президента будет немалым. Но будут и другие обстоятельства. Вот Дмитрий Медведев может себя ощущать политическим человеком, лидером и президентом, он ощутит полноту власти только когда за его креслом не будет никто стоять.
Е.А.: Вы допускаете, что это возможно?
Л.Ш.: А сколько раз в истории выбирали слабых людей, а они оказывались людьми с мнением, с позицией? Очень часто это бывало в разных странах…
Е.А.: Но не в России, в России редко кого выбирали.
Л.Ш.: Почему выбрали Леонида Брежнева?
Е.А.: Как компромиссную фигуру, наверное, да?
Л.Ш.: Поэтому мы не можем исключать, что вдруг Дмитрий Медведев – человек неглупый, человек, который старается учиться. Я пока что не увидела у него каких-то особых волевых качеств и умения создать собственную группу. Да, собственно, его и выбрали потому, что за ним не стоят очевидно ни кланы, ни группы, ни сильные люди, поэтому он комфортен для уходящей команды.
Я ведь не исключаю того, что а вдруг и он взбрыкнет, а вдруг и у него появятся собственные идеи - почему нет? Мы должны быть открыты для всяких возможностей. Его избрали для одной цели: Дмитрий Медведев – наследник Путина, скорее всего это человек, которого поставили на царство во имя статус кво и стабильности, он должен олицетворять продолжение путинского курса. Но это продолжение возможно только при некоторых обстоятельствах: если цена на нефть останется столь же высокой, если политическая элита не будет грызть друг другу горло, и если будет у Медведева рейтинг. А вот насчет цены я не уверена: политическая элита грызется, и Путину все труднее контролировать их тумаки. Что касается рейтинга – его надо еще завоевать, и он не передается, поэтому у Медведева масса проблем. Он вступает в очень непредсказуемую ситуацию.
Е.А.: И вы считаете , что радикального переписывания конституции сейчас не будет?
Л.Ш.: Пока нет никаких оснований думать, что президент Путин готов это сделать, либо кто-то вокруг него готов это сделать. Если бы он хотел это сделать, он сделал бы это год назад, когда это было теоретически и конституционно возможно.
