Российская экономика в силу нескольких факторов в ближайшее время может пережить серьезный спад. Об этом говорят как эксперты, так и экономические показатели, приводимые официальными источниками: в начале этой недели курс доллара США преодолел границу в 38 рублей, а курс евро — в 50 рублей, министерство финансов России уже девять раз отменяло аукцион по размещению облигаций федерального займа «в связи с неблагоприятной рыночной конъюнктурой», российские чиновники не исключают рост инфляции по итогам года до 8 процентов.
На этом фоне пришло известие о падении цены нефтяной корзины ОПЕК, впервые с июля 2012 года, ниже отметки $95 за баррель. При этом на Россию в 2012 году не было наложено никаких санкций, в отличие от нынешнего момента, когда США и Евросоюз ввели на прошедшей неделе очередные ограничения, затронувшие и российские топливно-энергетические компании.
При серьезной доле доходов российского бюджета, получаемых от продажи нефти, что может ждать государственные России после этих известий? Об этом Русская служба «Голоса Америки» побеседовала с аналитиком нефтегазового сектора, партнером информационно-консалтингового агентства «Rusenergy» Михаилом Крутихиным.
Данила Гальперович: Прежде всего — действительно ли цена на нефть падает?
Михаил Крутихин: Да, она падает, и причины у этого — сугубо рыночные. Например, в Китае и США не растет темпами потребление бензина, как могло бы расти. В целом, не растет и на Ближнем Востоке. Спрос не так высок, как мог бы быть. А предложений много. И никакие политические события ни в Ливии, ни в Иране, ни в Ираке ни на что в данном случае серьезно не влияют. То есть, в принципе - нефти достаточно, и цены идут вниз.
Д.Г.: Какое воздействие это падение нефтяных цен оказывает на Россию?
М.Л.: На Россию, конечно, это будет оказывать очень большое воздействие, поскольку у нас бюджет сверстан, кто говорит по 94 доллара за баррель, а кто-то говорит, что и по 115. Значит, бюджет уже не сводится, возможен дефицит уже с будущего года. Это означает, скорее всего, инфляционную тенденцию. Кстати, для самой нефтяной отрасли, для компаний, которые экспортируют нефть, это вполне неплохо. Если цены немножко снизятся, это будет компенсироваться падением курса рубля, экспортерам от этого хорошо. Вот импортерам будет плохо, в том числе, импортерам технологий, оборудования, и так далее. Но в условиях санкций, мне кажется, и так можно не рассчитывать на хорошее оборудование или на хорошие технологии.
Д.Г.: Что может повлиять, скажем, на позицию ОПЕК, некоторые представители которой уже заявили о вероятном снижении добычи в этом году, но еще не приняла такого решения окончательно?
М.К.: Если Саудовская Аравия вспомнит, что у нее есть социальные программы, что на них необходима цена нефти не меньше определенных значений, то цены могут подняться. Они там в королевстве ужасно боятся, что будет что-то типа «арабской весны». И как только цены начнут серьезно снижаться, они начнут автоматически снижать добычу, снижать экспорт и подталкивать эти цены вверх. Кроме того, цены должны пойти вверх и из инвестиционных соображений, поскольку, если цены снижаются, это значит, что многие проекты, которые казались рентабельными, на низкой цене нефти не смогут осуществляться, в том числе - проекты с трудно извлекаемыми запасами нефти.
Д.Г.: Как цена на нефть отражается для России и мира на цене газа и его рынке?
М.К.: Я думаю, для Северной Америки никак уже не отражается, поскольку рынок газа в Америке и в Канаде давным-давно отвязан от цен на нефть. В Европе сейчас примерно половина газа торгуется без всякой привязки к цене нефти. В Азии очень упорная тенденция – все это тоже отвязать. И уже новые контракты заключаются по привязке газа к цене газа. И все меньше влияния нефти на цену рынка газа. А вот Россия может пострадать, поскольку у нее долгосрочные газовые контракты, привязанные к цене нефти.
Д.Г.: Вообще, насколько стабильно положение России в газовой сфере?
М.К.: Российская слабость в этой сфере – это то, что газ она продает чересчур дорого. Многие клиенты либо отказываются от услуг «Газпрома», либо требуют пересмотра контрактных условий – и получают этот пересмотр, через арбитраж и даже иногда до арбитража. Все больше и больше Россия в своих контрактах вынуждена переключаться на привязку цены газа к цене газа на спотовом рынке. Газ становится для России дешевле, и меньше денег она получает за его экспорт. Мы видим, что за первое полугодие этого года «Газпром» сократил свою чистую прибыль на 41%.
Д.Г.: Когда российские представители говорят, что Китай заменит России Запад, Европу в частности, в качестве рынка газа, они имеют основания для таких слов?
М.К.: Нет, это глупость. Потому что Китай не возьмет больше 35-38 миллиардов кубометров газа в год. Мало того, этого объема экспорта в Китай «Газпром» может достигнуть к 2030 году. Когда вступит в строй новый газопровод «Сила Сибири», то есть, примерно в 2020 году, тогда Китай сможет получать всего 4,5 миллиарда кубометров. Чтобы довести это все до того, что Россия обещала Китаю, надо подождать еще 10 лет – до 2030 года. Сравните это с объемом поставок «Газпрома» в Западную и Центральную Европу в 2013 году, составившим 161,5 миллиарда кубометров. Китай никогда Европу не заменит.
Д.Г.: Каков ваш прогноз, связанный с нынешними процессами на энергетическом рынке? Потрясения могут быть серьезными?
М.К.: Я думаю, что, если не будет чрезвычайных обстоятельств, то все будет развиваться довольно медленно. В отношении России тут можно ожидать разного: менеджеры «Лукойла» предсказывают, что уже в следующем году начнется сокращение добычи нефти. Мы — «Rusenergy» — предсказываем 2017 год как начало плавного падения добычи нефти в России. А добыча газа в России может начать сокращаться из-за того, что рынок в Европе фактически для российского газа сокращается, а до открытия рынка в Азии еще очень и очень далеко.