Известный российский экономист – об имидже российской экономики в обстановке кризиса отношений России и Запада
МОСКВА —
В Санкт-Петербурге 22 мая открылся ежегодный международный экономический форум (ПМЭФ), примечательный тем, что в нем, после резкого похолодания отношений Москвы с США и Европой, не участвуют ни лидеры западных стран, ни представители большинства крупных западных компаний, ранее стремившихся быть представленными на ПМЭФ. Форум начался на фоне новостей о долгосрочной газовой сделке России и Китая, заключение которой курировали лично лидеры двух стран, и о выгодности которой сейчас горячо спорят эксперты.
Известный российский экономист, бывший первый заместитель председателя Центробанка России и заместитель министра финансов РФ Сергей Алексашенко в интервью Русской службе «Голоса Америки» рассуждает о том, окажет ли влияние новость об экономическом сближении России и Китая на ход Петербургского экономического форума и на имидж российской экономики в глазах западных политиков и бизнесменов.
Данила Гальперович: Насколько российско-китайский газовый контракт является экономическим, а может, и внешнеполитическим фактором, насколько сильно он влияет на тот фон, на котором проходит ПМЭФ?
Сергей Алексашенко: Я бы начал с того, что не надо приуменьшать роль этого контракта. Он крупный, важный с точки зрения «Газпрома» и российско-китайских экономических отношений. С другой стороны, не надо «демонизировать» этот контракт. О нем переговоры идут десять лет, о том, что визит Путина в Китай на это время запланирован, было известно давно, и понятно, что «Газпром» и Путин хотели, чтобы визит увенчался успехом: в конце концов, надо когда-то завершать переговоры, достигать соглашения. Поэтому сказать, что этот контракт подписан исключительно в пику Европе, Западу будет неправильно. Просто вот так совпало. Сказать, что этот контракт будет играть какую-то определяющую роль в тематике экономического форума в Петербурге, тоже нельзя. В конце концов, газовый сектор в России достаточно закрытый. Там ограниченное число игроков и они все хорошо известны. Собственно говоря, им-то ПМЭФ для общения со своими потенциальными партнерами совсем не нужен. Этот форум существует для гораздо более широкого круга игроков как российских, так и международных. А их газовые отношения России и Китая, честно говоря, не очень волнуют.
Д.Г.: Согласно самым разным анализам, экономика России переживает стагнацию, если уже не спад. Этот контракт в состоянии российской экономики что-то меняет?
С.А.: Нет, этот контракт мало что поменяет в российской экономике. Потому что даже в тот момент, когда поставки газа в Китай вырастут до 38 миллиардов кубометров, что является плановым объемом, это будет 2% российского экспорта, что в принципе не очень много. На колебаниях цен динамика российского экспорта может быть гораздо больше. Понятно, что эти 55 миллиардов долларов инвестиций, размазанные на 5 лет – тоже величина не сильно значимая. Поэтому, говорить о том, что подписание этого контракта, реализация этого контракта развернет российскую экономику, я бы не стал. Да, это маленькое подспорье, но, мне кажется, что негативные тренды, особенно, падение частных инвестиций настолько сильны, что таких контрактов нужно штук тридцать, чтобы развернуть как-то экономику.
Д.Г.: Если говорить об имидже российской экономики для мировых политиков и большого бизнеса, в их подходе к России этот контракт может что-то поменять?
С.А.: Мне не кажется, что этот контракт что-то меняет в общем восприятии России западными бизнесменами. То, что в России роль государства исключительно велика, они знали и так. Как раз то, что Путин лично приехал на эти переговоры, лично в них принимал участие, лично озвучил их результаты, для западного бизнеса говорит, что в России ничего не поменялось. Хочешь быть успешным – тебе обязательно нужен государственный партнер, государственная компания или кто-то еще, в России нельзя реально рассчитывать на власть закона, а нужно рассчитывать на власть чиновника.
В контракте нет никаких институциональных подвижек. Там никто – ни Миллер, ни Путин – не озвучили, например, что «Газпром» для поставок газа в Китай будет использовать ресурсы других компаний, что будут у них покупать газ и т. д. Поэтому этот контракт очень ограниченный, с точки зрения вовлечения игроков в него. Даже если взять прошлогодних участников форума, я думаю, дай Бог, если там один процент участников форума был бы заинтересован каким-то образом в этом контракте, видели бы себя в нем.
Д.Г.: У вас есть какая-то своя оценка – насколько сильно по имиджу российской экономики, по самой экономической системе ударили события последних 3-4 месяцев?
С.А.: По экономике – никак. События последних 3-4 месяцев – это ситуация вокруг Крыма, вокруг Украины, и, собственно говоря, хорошо понятно, что это вопрос политический: экономический блок правительства в этой дискуссии не принимал никакого участия. В экономике ничего не изменилось. Все негативные тренды прошлого года в этом году только набирают силу. Собственно говоря, падение инвестиций в январе и феврале, которое случилось, было до крымских событий. Поэтому я бы не стал все связывать с Украиной и Крымом. У российской экономики свои проблемы, а у российской политики – свои. Они совпали в этой точке, усилили друг друга, но это не означает, что решив политические проблемы, можно решить экономические, или наоборот.
Д.Г.: Было и есть большое количество бизнесменов, которые, несмотря на полное знание устройства российской экономической и политической системы, продолжают сотрудничать с Москвой. После Украины для этих людей, по-вашему, что-то меняется?
С.А.: Глобальные нефтегазовые компании сотрудничают с еще более маргинальными политическими режимами. Их тоже понять можно. Кажется, 80-90% запасов нефтегазовых ресурсов находится в руках государственных компаний. Они не могут стереть Россию со своей карты, они хотят зарабатывать деньги. Их, по большому счету политические проблемы не сильно волнуют – это коммерческие организации. Пока им не запрещено сотрудничать с Россией так же, как им не запрещено сотрудничать с Ираком. С Ираном вот нельзя сотрудничать, хотя по старым контрактам еще можно. Поэтому, почему они должны отказываться от извлечения прибыли из страны, в которую они инвестировали миллиарды, если не десятки миллиардов?
Д.Г.: С одной стороны, Россия ссорится с Западом и поворачивается к Китаю, с другой – есть новости, и это буквально в первый день работы ПМЭФ, что Госдума смягчит условия для VISA и Mastercard. Означает ли это, что за некие границы экономического здравого смысла в Москве переступать не готовы?
С.А.: Мне кажется, что ситуация вокруг VISA и MasterСard – это просто лишнее подтверждение абсолютной экономической, профессиональной неграмотности наших парламентариев и тех людей в правительстве, кто поддерживал этот закон. О том, что требования к платежным системам превышают все разумные пределы, было известно давно. О том, что они экономически никак не обоснованы, тоже было известно давно. На эти замечания никто не обращал внимания. Но платежным системам понадобилось сделать жесткое заявление, что они уйдут из России, чтобы чиновники передумали. Это означает, что смысл этого закона – ни в коем случае не в развитии платежной системы, а просто сделать плохо западным компаниям. Мне кажется, что такая политика просто глупая. Когда вся ваша политика строится по принципу «сделать что-то в пику кому-то», но это не означает, что у вас из этого получится какой-то позитивный результат.
Известный российский экономист, бывший первый заместитель председателя Центробанка России и заместитель министра финансов РФ Сергей Алексашенко в интервью Русской службе «Голоса Америки» рассуждает о том, окажет ли влияние новость об экономическом сближении России и Китая на ход Петербургского экономического форума и на имидж российской экономики в глазах западных политиков и бизнесменов.
Данила Гальперович: Насколько российско-китайский газовый контракт является экономическим, а может, и внешнеполитическим фактором, насколько сильно он влияет на тот фон, на котором проходит ПМЭФ?
Сергей Алексашенко: Я бы начал с того, что не надо приуменьшать роль этого контракта. Он крупный, важный с точки зрения «Газпрома» и российско-китайских экономических отношений. С другой стороны, не надо «демонизировать» этот контракт. О нем переговоры идут десять лет, о том, что визит Путина в Китай на это время запланирован, было известно давно, и понятно, что «Газпром» и Путин хотели, чтобы визит увенчался успехом: в конце концов, надо когда-то завершать переговоры, достигать соглашения. Поэтому сказать, что этот контракт подписан исключительно в пику Европе, Западу будет неправильно. Просто вот так совпало. Сказать, что этот контракт будет играть какую-то определяющую роль в тематике экономического форума в Петербурге, тоже нельзя. В конце концов, газовый сектор в России достаточно закрытый. Там ограниченное число игроков и они все хорошо известны. Собственно говоря, им-то ПМЭФ для общения со своими потенциальными партнерами совсем не нужен. Этот форум существует для гораздо более широкого круга игроков как российских, так и международных. А их газовые отношения России и Китая, честно говоря, не очень волнуют.
Д.Г.: Согласно самым разным анализам, экономика России переживает стагнацию, если уже не спад. Этот контракт в состоянии российской экономики что-то меняет?
С.А.: Нет, этот контракт мало что поменяет в российской экономике. Потому что даже в тот момент, когда поставки газа в Китай вырастут до 38 миллиардов кубометров, что является плановым объемом, это будет 2% российского экспорта, что в принципе не очень много. На колебаниях цен динамика российского экспорта может быть гораздо больше. Понятно, что эти 55 миллиардов долларов инвестиций, размазанные на 5 лет – тоже величина не сильно значимая. Поэтому, говорить о том, что подписание этого контракта, реализация этого контракта развернет российскую экономику, я бы не стал. Да, это маленькое подспорье, но, мне кажется, что негативные тренды, особенно, падение частных инвестиций настолько сильны, что таких контрактов нужно штук тридцать, чтобы развернуть как-то экономику.
Д.Г.: Если говорить об имидже российской экономики для мировых политиков и большого бизнеса, в их подходе к России этот контракт может что-то поменять?
С.А.: Мне не кажется, что этот контракт что-то меняет в общем восприятии России западными бизнесменами. То, что в России роль государства исключительно велика, они знали и так. Как раз то, что Путин лично приехал на эти переговоры, лично в них принимал участие, лично озвучил их результаты, для западного бизнеса говорит, что в России ничего не поменялось. Хочешь быть успешным – тебе обязательно нужен государственный партнер, государственная компания или кто-то еще, в России нельзя реально рассчитывать на власть закона, а нужно рассчитывать на власть чиновника.
В контракте нет никаких институциональных подвижек. Там никто – ни Миллер, ни Путин – не озвучили, например, что «Газпром» для поставок газа в Китай будет использовать ресурсы других компаний, что будут у них покупать газ и т. д. Поэтому этот контракт очень ограниченный, с точки зрения вовлечения игроков в него. Даже если взять прошлогодних участников форума, я думаю, дай Бог, если там один процент участников форума был бы заинтересован каким-то образом в этом контракте, видели бы себя в нем.
Д.Г.: У вас есть какая-то своя оценка – насколько сильно по имиджу российской экономики, по самой экономической системе ударили события последних 3-4 месяцев?
С.А.: По экономике – никак. События последних 3-4 месяцев – это ситуация вокруг Крыма, вокруг Украины, и, собственно говоря, хорошо понятно, что это вопрос политический: экономический блок правительства в этой дискуссии не принимал никакого участия. В экономике ничего не изменилось. Все негативные тренды прошлого года в этом году только набирают силу. Собственно говоря, падение инвестиций в январе и феврале, которое случилось, было до крымских событий. Поэтому я бы не стал все связывать с Украиной и Крымом. У российской экономики свои проблемы, а у российской политики – свои. Они совпали в этой точке, усилили друг друга, но это не означает, что решив политические проблемы, можно решить экономические, или наоборот.
Д.Г.: Было и есть большое количество бизнесменов, которые, несмотря на полное знание устройства российской экономической и политической системы, продолжают сотрудничать с Москвой. После Украины для этих людей, по-вашему, что-то меняется?
С.А.: Глобальные нефтегазовые компании сотрудничают с еще более маргинальными политическими режимами. Их тоже понять можно. Кажется, 80-90% запасов нефтегазовых ресурсов находится в руках государственных компаний. Они не могут стереть Россию со своей карты, они хотят зарабатывать деньги. Их, по большому счету политические проблемы не сильно волнуют – это коммерческие организации. Пока им не запрещено сотрудничать с Россией так же, как им не запрещено сотрудничать с Ираком. С Ираном вот нельзя сотрудничать, хотя по старым контрактам еще можно. Поэтому, почему они должны отказываться от извлечения прибыли из страны, в которую они инвестировали миллиарды, если не десятки миллиардов?
Д.Г.: С одной стороны, Россия ссорится с Западом и поворачивается к Китаю, с другой – есть новости, и это буквально в первый день работы ПМЭФ, что Госдума смягчит условия для VISA и Mastercard. Означает ли это, что за некие границы экономического здравого смысла в Москве переступать не готовы?
С.А.: Мне кажется, что ситуация вокруг VISA и MasterСard – это просто лишнее подтверждение абсолютной экономической, профессиональной неграмотности наших парламентариев и тех людей в правительстве, кто поддерживал этот закон. О том, что требования к платежным системам превышают все разумные пределы, было известно давно. О том, что они экономически никак не обоснованы, тоже было известно давно. На эти замечания никто не обращал внимания. Но платежным системам понадобилось сделать жесткое заявление, что они уйдут из России, чтобы чиновники передумали. Это означает, что смысл этого закона – ни в коем случае не в развитии платежной системы, а просто сделать плохо западным компаниям. Мне кажется, что такая политика просто глупая. Когда вся ваша политика строится по принципу «сделать что-то в пику кому-то», но это не означает, что у вас из этого получится какой-то позитивный результат.