Обстоятельства выхода книги сопровождались такими слухами, сплетнями и домыслами, что факт предстоящей публикация попал на первые страницы таблоидов. Как будто речь идет не о рутинном литературном разыскании забытой рукописи, а об извержении вулкана или «свином гриппе».
История эта длится уже не один год: сын писателя, Дмитрий Набоков, уже довольно пожилой человек, немало этому способствовал, дразня поклонников своего отца разноречивыми сведениями. Еще в 2005 году он громогласно заявлял, что уничтожит роман, сожжет его (мол, такова последняя воля его тяжелобольного отца, завещавшего после своей смерти уничтожить книгу), то вдруг принимался повсюду раздавать интервью, что, дескать, сжечь «Подлинник Лауры» у него рука не поднимается. (К слову сказать, переводчики с английского остановились именно на таком варианте названия).
Наконец, в 2008-м, в апреле, г-н Набоков-младший принял решение не сжигать книгу: после чего еще долго размышлял, в каком виде предать ее гласности. Летом этого года в масс-медиа была вброшена сенсация: роман выйдет в ноябре, отрывки – чуть раньше, причем – не где-нибудь, а в журнале … Playboy. Мол, Playboy – в лице своего литературного редактора, мисс Эми Грейс Ллойд, без устали атаковавшей литературного агента Набокова, - добился этого права в тяжелой битве. Забавная ситуация, слегка абсурдная: писатель-интеллектуал, достояние интеллигенции, легко вписывается в формат эротического глянцевого ежемесячника? И ни у кого это не вызывает ни малейшего протеста? В том числе и у самого Дмитрия Набокова, продавшего права Эми Грейс Ллойд за баснословную сумму - за какую именно, правда, никто не знает.
Как полагает Александр Давыдов, писатель-интеллектуал для избранных и издатель элитарной литературы в России, это совершенно неудивительно: «Набоков сейчас – бренд, одна из тех точек, где сходятся элитарная и массовая культуры». И – еще резче: «Публикация в эротическом журнале – посмертная расплата за «Лолиту», компромиссный роман, без которого Набоков никогда бы не прославился в такой мере».
Интересно, что скупые сведения и об этом пока еще неопубликованном романе, который читали всего несколько человек в целом мире, тоже свидетельствуют о некотором «компромиссе»: главные герои – ученый и его развратная молодая жена (видимо, чуть повзрослевший вариант юной Лолиты). По крайней мере, тот, кто его читал – как свидетельствует российский переводчик Набокова Сергей Ильин – полагает, что «славы Набокову это не принесет». «Скорее, - продолжает Ильин, - убыток, ибо роман написан уже тяжело больным человеком, и это не тот набоковский уровень, к которому мы привыкли».
Сам Дмитрий Набоков не скрывает, что это всего лишь черновики, написанные на карточках. Числом 50, разрозненных и непоследовательных: так они и будут изданы, чтобы читатель смог тасовать эти карточки и так, и эдак, как ему заблагорассудится…
В общем, если разобраться, история довольно-таки печальная. С одной стороны. Ибо сам автор ясно наказал: карточки сжечь, никому не давать для прочтения, забыть о них навсегда – будто их и не существовало.
С другой стороны…
Тот же Давыдов, уже упомянутый, полагает, что с посмертными публикациями не все так просто. Любое слово, записка, случайная мысль всегда дороги потомкам и исследователям: как свидетельство живой пульсации творчества, того самого «сора», из которого, по меткому слову Ахматовой, порой «растут стихи, не ведая стыда». Причем для Давыдова это вопрос не чисто теоретический: сам Давыдов, сын поэта Давида Самойлова, так и не сжег частную переписку отца, хотя тот просил его об этом. Правда, в отличие от сына Набокова, не предал ее гласности, а решил заложить в ЦГАЛИ (центральный госархив) сроком на 50 лет. Между тем, там есть и письма Светланы Сталиной к Давиду Самойлову – тоже ценнейший документ, который жаль потерять. Как говорит Давыдов: «Всегда ли стоит слепо исполнять волю автора? Если бы Макс Брод послушался бы Кафку и уничтожил его произведения, как бы обеднил современную культуру!» Более того: современная культура, буквально «инфицированная» такой фигурой, как Кафка, пошла бы, возможно, совсем по иному пути…
Получается, что Дмитрий Набоков – какими бы мотивами он ни руководствовался, хотя бы и материальными, - по сути, прав. Можно по-разному относиться и к Набокову, и к его славе, однако потерять «оригинал» (простите за невольную игру слов!) «Лауры» было бы очень и очень жаль.
Впрочем, сам Дмитрий Набоков заверяет нас всех, что роман «замечательный»: «оригинальные выражения, слова, описания». Судя по всему, Эрос в этом романе связан с Танатосом, с темой смерти, что так волновала умирающего Набокова.
Татьяна Пономарева, директор музея Владимира Набокова, ссылается на слова жены Набокова, Веры Алексеевны, умершей в 1991 году, что для него самой глубинной, выстраданной темой была потусторонность. «Во всяком случае, - говорит Пономарева, - она это так назвала. Набоков верил, говорила мне Вера, что сознание не кончается с физической смертью человека».
Если это и так, интересно, одобрил бы «дух» Набокова, его метафизический alter ego, публикацию своего незаконченного романа?
Дух не дает ответа.
