Ситуация в Иране широко обсуждается в аналитических и политических кругах Вашингтона. Аналитики пытаются ответить на множество вопросов, среди них: измениться ли политический ландшафт в Иране, как будут реагировать мировые державы на новые политические реалии в этой стране, и что будет с ядерной программой Ирана?
Патрик Клосон, заместитель директора по науке в Вашингтонском институте Ближневосточных исследований изложил свою точку зрения по некоторым из этих вопросов в интервью Русской Службе «Голоса Америки».
Наджия Бадыкова: Во вторник Совет стражей конституции Ирана сделал заявление о том, что официальный Тегеран не намерен аннулировать результаты президентских выборов, которые вызвали волну протестов по всей стране. Власти также сообщили, что инаугурация вновь избранного президента состоится между 26 июля и 19 августа. На ваш взгляд, как измениться политический ландшафт Ирана?
Патрик Клосон: Однозначно, что Ахмединежад будет президентом в течение следующих 4 лет. Несомненно также то, что он и духовный лидер Ирана аятолла Хаменеи будут продолжать жестоко подавлять не только протесты, но и проведут чистку в правительственных структурах, элиминируя тех, кто выступал за то, чтобы пойти на компромиссы с протестующими. Я думаю, мы будем свидетелями жестоких репрессий в течение предстоящих месяцев и даже лет.
В современном руководстве Ирана начинают доминировать представители силовых структур, которые принимали участие в революции. Теперь они замещают стоящих у власти аятолл. Во-первых, это будет совершенно другое правительство в будущем. По большей части это будет не религиозный, а военный режим. Правительство Ирана будет все меньше обращать внимания на мнение мировой общественности.
Н.Б.: Протесты в Иране выявили разногласия в американском политическом истеблишменте относительно того, как должен реагировать президент страны на такие процессы. Демократы и республиканцы расходятся в оценках позиции президента США по вопросу о поддержке иранского народа во время крупномасштабных протестов, прокатившихся по стране после выборов 12 июня.
П.К.: Да, есть очень большая разница между тем, как отреагировали лидеры европейских стран и президент США. Европейцы подвергли острой критике иранское правительство за жестокое подавление манифестантов, несогласных с результатами выборов. Американское правительство, по крайней мере, в течение первой недели после выборов реагировало крайне сдержанно. В прошлое воскресение президент Обама сделал достаточно жесткое заявление, но, тем не менее, есть контраст между его заявлением и тем, что говорили европейские лидеры.
Иранские диссиденты и демократы в течение последних лет считали, что США готовы игнорировать демократические течения в Иране в обмен на договоренность по ядерной программе. Поэтому сейчас мы видим, что иранские оппозиционеры озабоченны тем, что американцы не продемонстрировали солидарность и поддержку. Дело в том, что новая администрация серьезно занята приоритетными задачами, такими как ядерная программа Ирана, и поэтому, возможно, не хотела много говорить о выборах.
Н.Б.: Как вы объясните то, что заявления, сделанные Москвой и Вашингтоном по поводу событий в Иране, в принципе, совпадают. Президенты США и России отметили, что происходящее в Иране - это внутренне дело самих иранцев, в то время как лидеры Германии, Англии и Франции были очень критичны в своих высказываниях о действиях властей в Иране.
П.К.: Да, это верно, что заявление США, по большей мере, было похоже на заявления, сделанные Москвой или Пекином, в отличие от того, что сказали европейцы. Это исключительная ситуация. На самом деле, позиции США и ее западных союзников, как правило, совпадают по таким вопросам, как права человека или свободные выборы. То, что мы видим сейчас – это свидетельство того, как администрация Обамы подходит к проблеме Ирана. Занимая сдержанную позицию, администрация пытается вовлечь иранских лидеров в переговоры по ядерной проблеме. Поэтому субботние заявления Обамы относительно ситуации в Иране были намного сдержаннее, чем те, с которыми он выступил в воскресенье.
НБ.: На протяжении многих лет США пытаются заручиться российской поддержкой по ядерной проблеме Ирана. Некоторые эксперты считают, что последние события в Иране могут сблизить позиции Москвы и Вашингтона по этому вопросу.
П.К.: Я не думаю, что российский подход к ядерной проблеме Ирана зависит то того, что сейчас происходит в Иране. Действия Москвы будут зависеть от того, как она оценит прогресс Тегерана в реализации ядерной программы, а также от дальнейших шагов Ирана. В течение последних нескольких месяцев мы видим признаки того, что Россия стала сомневаться в истинных целях ядерной программы Ирана. Москва также прекрасно видит, что Тегеран неохотно сотрудничает с международными инспекторами. Так что российский подход уже начал отличаться от того, что был раньше.
Н.Б.: После событий в Иране эксперты стали также говорить о том, что натянутые отношения между Ираном и западными странами могут подтолкнуть Тегеран в направлении к ШОС. Как вы думаете, готовы ли Москва и Пекин принять Иран в свою организацию?
П.К.: Иранцы - ярые националисты и очень часто преувеличивают роль своей страны на международной арене. Возможно, Иран рассматривает себя в качестве равноправного партнера мировых держав - России и Китая. Однако у Ирана, в лучшем случае, средний потенциал. Поэтому иранские великодержавные амбиции, на самом деле, это реальный барьер для сотрудничества с мировыми державами.
Далее, я не вижу никаких признаков того, что ШОС становится мощной организацией по типу НАТО. ШОС - это чисто символическая организация. Поэтому, возможно, чисто символически члены ШОС пригласят Иран в свои ряды, но не думаю, что они распахнут ему двери для полного членства. Но, возможно, я ошибаюсь.