О перспективах переговорного процесса по сокращению стратегических потенциалов Русская служба «Голоса Америки» попросила рассказать заведующего отделом разоружения и урегулирования конфликтов Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук, кандидата политических наук Александра Пикаева.
Марк Львов: Как Вы оцениваете вероятность заключения нового американо-российского договора по СНВ до конца нынешнего года?
Александр Пикаев: Это было бы желательным результатом. Но в действительности существует слишком много технических проблем, которые, скорее всего, не позволят это сделать. Во-первых, это и вопросы засчета ядерных боезапасов, по которому стороны еще не пришли к консенсусу, и вопросы контроля. А, во-вторых, только недавно произошла смена правительства в Соединенных Штатах. Все ведущие посты будут заполнены где-то к середине весны. После этого администрация Барака Обамы проведет «инвентаризацию» собственных ядерных сил. Это тоже займет несколько месяцев. И, скорее всего, американская переговорная позиция, которая будет меняться в ходе этой инвентаризации, окончательно сформируется только к концу нынешнего года. Только тогда какие-то серьезные переговоры станут возможны.
Вероятно, к декабрю 2009-го года будет достигнуто какое-то рамочное соглашение между Россией и США в области ядерного разоружения. Оно будет действовать, пока стороны не подпишут новый полноценный договор. Возможно, уже в 2010-м году.
М.Л.: Какая сторона сегодня наиболее заинтересована в продвижении переговорного процесса по ядерному разоружению? Некоторые эксперты в России считают, что эта задача более актуальна для нового американского лидера Барака Обамы, которому надо набирать политические очки за время 1-го президентского срока и выполнять предвыборные обещания.
А.П.: Я убежден, это в равной мере в интересах обеих стран. Во-первых, и США, и РФ имеют обязательства по ядерному нераспространению перед мировым сообществом. Если этих переговоров не будет, то ситуация с контролем за оружием массового уничтожения, в котором заинтересованы все страны мира, окажется еще более тяжелой, чем сейчас. Во-вторых, разоруженческий процесс – это кроме всего прочего устоявшийся канал традиционного взаимодействия между Москвой и Вашингтоном. Этот канал успешно работал даже в годы холодной войны. И сейчас его восстановление было бы очень полезно. Это помогло бы предотвратить какое-то резкое ухудшение двухсторонних отношений в условиях, например, нового регионального конфликта. Такого, как, скажем, российско-грузинская война в августе прошлого года.
М.Л.: Александр, Вы сказали, что все страны заинтересованы в скорейшем достижении новых американо-российских договоренностей в области ядерного разоружения. Но другие члены ядерного клуба присоединяться к этому процессу, прямо скажем, не торопятся.
А.П.: США и Россия до сих пор обладают 90 процентами мировых ядерных боезапасов. Поэтому пока проблему третьих стран в переговорном процессе можно вынести за скобки. Хотя, конечно, подключать другие ядерные державы к диалогу о стратегической стабильности в будущем необходимо. Но заметьте, что Великобритания и Франция в одностороннем порядке давно сокращают свои ядерные потенциалы. Французы отказались от баллистических ракет наземного базирования. Британцы – от всего тактического ядерного оружия. Правда, в отличие от этих европейских держав Китай проводит программу ядерной модернизации. Но она не столь широкомасштабна и носит скорее качественный, чем количественный характер. Индия и Пакистан имеют несколько десятков а, может быть, сотни ядерных зарядов. Но даже эти страны отказались от дальнейших ядерных испытаний с 1998 года. Более того, Дели согласились поставить ряд элементов своей ядерной инфраструктуры под контроль МАГАТЭ.
