Выступая недавно в вашингтонском фонде Карнеги за международный мир, глава военного ведомства США Роберт Гейтс упомянул Россию в числе стран, активно разрабатывающих и внедряющих новые типы ядерных вооружений. Эксперты и журналисты высказывают о военной политике нынешнего российского руководства самые разные суждения – от подчеркнуто пренебрежительных до откровенно тревожных.
Алексей Пименов: В своем выступлении Роберт Гейтс заявил о возможности попадания ядерного оружия, ранее принадлежавшего Советскому Союзу, в страны, руководство которых поддерживает терроризм, или же непосредственно в руки террористических организаций. Как вы думаете – могло ли подобное иметь место?
Андрей Пионтковский: Роберт Гейтс – специалист высокого класса, причем не только в военных вопросах, но и в области международных отношений. Поэтому акценты в своем выступлении он расставил очень четко. Гейтс высказал абсолютную уверенность в том, что стратегическое и тактическое ядерное оружие не могло оказаться неучтенным даже в хаотической обстановке, в которой происходил распад СССР. И в самом деле, над всем этим очень серьезно работали и российские, и американские специалисты, а также политики из Беларуси, Украины и Казахстана. В 1991-92 годах отказ трех республик от ядерного статуса стал важнейшей проблемой.
В то же время Гейтс был совершенно прав, когда выразил свои опасения по поводу проникновения в руки террористов такого оружия как мины, сухопутные и морские, а также артиллерийские снаряды с ядерной начинкой. Ведь тогда царил настоящий организационный хаос, и такие мелочи просто невозможно было до конца проконтролировать. Что-то действительно могло оказаться неучтенным – причем не только в России, но и в других постсоветских государствах.
На одном из украинских вебсайтов я прочитал фрагмент из выступления Гейтса с комментарием, который заканчивался словами «слава Украине». Дело в том, что сегодня многие жители Украины полагают, что страна была не права, когда отказалась от ядерного статуса. По их мнению, обладай она ядерным оружием, сегодня, в ситуации, которую принято называть постгрузинской, она чувствовала бы себя более уверенно. В этой-то связи и поднимается вопрос о неучтенном ранее оружии.
А.П.: Роберт Гейтс говорил и о том, что Россия, подобно Китаю, далеко продвинулась в разработке и внедрении новых типов оружия. Каковы, по вашему мнению, военно-политические цели нынешнего российского руководства?
Андрей Пионтковский: Что касается противостояния с Западом, о котором столько говорят – это относится и к российской прессе, и к ведущим российским политикам – то тут преследуются главным образом внутриполитические цели: создается образ врага, стремящегося ослабить и расчленить Россию. Такая философия – единственный способ легитимизировать этот режим – абсолютно коррумпированный и к тому же, как показывает нарастающий экономический кризис, неспособный справиться с задачами модернизации. Для сплочения масс остается лишь создание образа врага, демонстрация героического вставания с колен и всевозможные локальные конфликты.
Но в данном случае очень важно разделить виртуальную реальность и реальную военно-стратегическую ситуацию в ядерной сфере: Россия и США связаны одной доктриной взаимного гарантированного уничтожения, благодаря которой и держался мир во время холодной войны. Характерно, что в том же выступлении Гейтс говорил о необходимости модернизации договоров о разоружении между Россией и США.
Конечно, в данном случае слово «разоружение» – не более, чем эвфемизм. По существу, речь идет о том, на каком уровне мы должны держать ядерные силы, чтобы у каждой из сторон была твердая уверенность в том, что она ответным ударом может нанести неприемлемый ущерб противнику. Вот это-то и исключает всякую войну и, несмотря на всю риторику, это прекрасно понимают в Москве.
Заявление Гейтса можно рассматривать как шаг навстречу пожеланиям Кремля. Потому-то они и настаивают так активно на заключении такого договора. Он является для них неким символом российской «сверхдержавности»: дескать, есть две супердержавы – Россия и США, которые с помощью договора кодифицируют свои отношения.
А.П.: Иными словами, Россия требует новых знаков уважения к себе?
Андрей Пионтковский: Да. Цель российского руководства – психологическое воздействие на внутреннюю аудиторию. Антиамериканская риторика сохранится, а договор подтвердит, что США считаются с Россией как с равным соперником. Хотя, разумеется, этот договор ничего не изменит. Он лишь подтвердит, так сказать, медицинский факт, известный уже на протяжении 50-ти лет и состоящий в том, что Россия и США могут уничтожить друг друга и весь мир вместе с собой. Почему-то многократное повторение и подтверждение этой банальной истины приносит удовольствие.
А.П.: Откуда, по вашему мнению, исходит реальная военная угроза для России?
Андрей Пионтковский: Это сложная смесь политической целесообразности и психологических комплексов. Одно дополняет и усиливает другое, создавая эдакую гремучую смесь. И все же я надеюсь, что – недостаточно гремучую, что события 1962 года не повторятся.
А.П.: Каково, по вашему мнению, состояние российских вооруженных сил? Сегодня нередко приходится слышать об угрозах, исходящих от России. Вместе с тем, если верить некоторым либеральным российским вебсайтам, то это сплошная демагогия. Как обстоит дело в действительности?
Андрей Пионтковский: Может быть, Саакашвили и начитался этих самых вебсайтов? Иначе, пожалуй, невозможно объяснить ту глупость, которую он совершил, попав в ловушку и поддавшись на провокацию. Российская армия представляет достаточно внушительную силу – по крайне мере, в кавказском регионе. Но, с другой стороны, пятидневная война в Грузии обнажила очень многие проблемы в российской армии. Об этом писали не только либеральные вебсайты, но и прокремлевские. Да мы и сами видели это по телевизору: танки 70-х годов, совершенно неоправданные в таком конфликте потери самолетов. Характерно, что эта победоносная война заставила министерство обороны России сделать несколько заявлений касательно планов серьезной модернизации отечественных вооружений.
А.П.: Какой политический смысл имеют, с вашей точки зрения, проводимые сегодня реформы российской армии и, в частности, сокращение офицерского корпуса?
Андрей Пионтковский: Мотивы здесь, скорее всего, не политические, а сущностные. Например, изменение структуры сухопутных сил с трехзвенной на двухзвенную, ликвидация дивизионно-полковой структуры – это необходимые аспекты модернизации армии. Интересно, что официально эта тема не обсуждается, потому что эта реформа влечет за собой серьезные социальные проблемы – ведь речь идет о сокращении нескольких сот тысяч офицеров. По данным социологических опросов, такая перспектива уже вызвала резкое недовольство в армейских кругах.
А.П.: Какой реакции со стороны военных можно ожидать в этой ситуации?
Андрей Пионтковский: Традиционно армия не играла активной политической роли в России – не только в советское время, но и раньше. Последнее серьезное политическое выступление военных имело место в декабре 1825 года. Трудно представить себе, чтобы эта традиция прервалась. Конечно, недовольство Сердюковым среди высшего генералитета очень велико: его не считают своим. Но гораздо серьезнее другое: пополнение массы активно радикальных оппозиционеров уволенными офицерами.
Когда-то, в начале 90-х годов, среди таких радикалов – как левого, так и националистического толка – активную роль играли организации типа возглавляемого Тереховым «Союза офицеров». Такого рода опасность не следует недооценивать и нынешним властям.
В чем же состоит сущность курса, который хозяева Кремля проводят в военной сфере? Откуда исходит не мнимая, а реальная угроза для России? И, наконец, какую роль могут сыграть российские военные в современной политической ситуации? С этими вопросами Русская служба «Голоса Америки» обратилась к известному российскому политологу и публицисту Андрею Пионтковскому.
Алексей Пименов: В своем выступлении Роберт Гейтс заявил о возможности попадания ядерного оружия, ранее принадлежавшего Советскому Союзу, в страны, руководство которых поддерживает терроризм, или же непосредственно в руки террористических организаций. Как вы думаете – могло ли подобное иметь место?
Андрей Пионтковский: Роберт Гейтс – специалист высокого класса, причем не только в военных вопросах, но и в области международных отношений. Поэтому акценты в своем выступлении он расставил очень четко. Гейтс высказал абсолютную уверенность в том, что стратегическое и тактическое ядерное оружие не могло оказаться неучтенным даже в хаотической обстановке, в которой происходил распад СССР. И в самом деле, над всем этим очень серьезно работали и российские, и американские специалисты, а также политики из Беларуси, Украины и Казахстана. В 1991-92 годах отказ трех республик от ядерного статуса стал важнейшей проблемой.
В то же время Гейтс был совершенно прав, когда выразил свои опасения по поводу проникновения в руки террористов такого оружия как мины, сухопутные и морские, а также артиллерийские снаряды с ядерной начинкой. Ведь тогда царил настоящий организационный хаос, и такие мелочи просто невозможно было до конца проконтролировать. Что-то действительно могло оказаться неучтенным – причем не только в России, но и в других постсоветских государствах.
На одном из украинских вебсайтов я прочитал фрагмент из выступления Гейтса с комментарием, который заканчивался словами «слава Украине». Дело в том, что сегодня многие жители Украины полагают, что страна была не права, когда отказалась от ядерного статуса. По их мнению, обладай она ядерным оружием, сегодня, в ситуации, которую принято называть постгрузинской, она чувствовала бы себя более уверенно. В этой-то связи и поднимается вопрос о неучтенном ранее оружии.
А.П.: Роберт Гейтс говорил и о том, что Россия, подобно Китаю, далеко продвинулась в разработке и внедрении новых типов оружия. Каковы, по вашему мнению, военно-политические цели нынешнего российского руководства?
Андрей Пионтковский: Что касается противостояния с Западом, о котором столько говорят – это относится и к российской прессе, и к ведущим российским политикам – то тут преследуются главным образом внутриполитические цели: создается образ врага, стремящегося ослабить и расчленить Россию. Такая философия – единственный способ легитимизировать этот режим – абсолютно коррумпированный и к тому же, как показывает нарастающий экономический кризис, неспособный справиться с задачами модернизации. Для сплочения масс остается лишь создание образа врага, демонстрация героического вставания с колен и всевозможные локальные конфликты.
Но в данном случае очень важно разделить виртуальную реальность и реальную военно-стратегическую ситуацию в ядерной сфере: Россия и США связаны одной доктриной взаимного гарантированного уничтожения, благодаря которой и держался мир во время холодной войны. Характерно, что в том же выступлении Гейтс говорил о необходимости модернизации договоров о разоружении между Россией и США.
Конечно, в данном случае слово «разоружение» – не более, чем эвфемизм. По существу, речь идет о том, на каком уровне мы должны держать ядерные силы, чтобы у каждой из сторон была твердая уверенность в том, что она ответным ударом может нанести неприемлемый ущерб противнику. Вот это-то и исключает всякую войну и, несмотря на всю риторику, это прекрасно понимают в Москве.
Заявление Гейтса можно рассматривать как шаг навстречу пожеланиям Кремля. Потому-то они и настаивают так активно на заключении такого договора. Он является для них неким символом российской «сверхдержавности»: дескать, есть две супердержавы – Россия и США, которые с помощью договора кодифицируют свои отношения.
А.П.: Иными словами, Россия требует новых знаков уважения к себе?
Андрей Пионтковский: Да. Цель российского руководства – психологическое воздействие на внутреннюю аудиторию. Антиамериканская риторика сохранится, а договор подтвердит, что США считаются с Россией как с равным соперником. Хотя, разумеется, этот договор ничего не изменит. Он лишь подтвердит, так сказать, медицинский факт, известный уже на протяжении 50-ти лет и состоящий в том, что Россия и США могут уничтожить друг друга и весь мир вместе с собой. Почему-то многократное повторение и подтверждение этой банальной истины приносит удовольствие.
А.П.: Откуда, по вашему мнению, исходит реальная военная угроза для России?
Андрей Пионтковский: Достаточно посмотреть на восток и прочесть суждения некоторых российских военных аналитиков, которые, несмотря на наложенное табу, смогли написать о грандиозных маневрах китайской армии, произошедших осенью 2006 года. Примечательно, что проходили они вдоль российской границы. Участвовали в этих маневрах десятки тысяч военнослужащих, танковые дивизии, совершавшие броски на несколько сот километров. Ясно, что эти упражнения не имели ничего общего с отработкой планов высадки на Тайвань. Это был сигнал, посланный России. Но российское руководство закрывает на это глаза.
А.П.: А почему?Андрей Пионтковский: Это сложная смесь политической целесообразности и психологических комплексов. Одно дополняет и усиливает другое, создавая эдакую гремучую смесь. И все же я надеюсь, что – недостаточно гремучую, что события 1962 года не повторятся.
А.П.: Каково, по вашему мнению, состояние российских вооруженных сил? Сегодня нередко приходится слышать об угрозах, исходящих от России. Вместе с тем, если верить некоторым либеральным российским вебсайтам, то это сплошная демагогия. Как обстоит дело в действительности?
Андрей Пионтковский: Может быть, Саакашвили и начитался этих самых вебсайтов? Иначе, пожалуй, невозможно объяснить ту глупость, которую он совершил, попав в ловушку и поддавшись на провокацию. Российская армия представляет достаточно внушительную силу – по крайне мере, в кавказском регионе. Но, с другой стороны, пятидневная война в Грузии обнажила очень многие проблемы в российской армии. Об этом писали не только либеральные вебсайты, но и прокремлевские. Да мы и сами видели это по телевизору: танки 70-х годов, совершенно неоправданные в таком конфликте потери самолетов. Характерно, что эта победоносная война заставила министерство обороны России сделать несколько заявлений касательно планов серьезной модернизации отечественных вооружений.
А.П.: Какой политический смысл имеют, с вашей точки зрения, проводимые сегодня реформы российской армии и, в частности, сокращение офицерского корпуса?
Андрей Пионтковский: Мотивы здесь, скорее всего, не политические, а сущностные. Например, изменение структуры сухопутных сил с трехзвенной на двухзвенную, ликвидация дивизионно-полковой структуры – это необходимые аспекты модернизации армии. Интересно, что официально эта тема не обсуждается, потому что эта реформа влечет за собой серьезные социальные проблемы – ведь речь идет о сокращении нескольких сот тысяч офицеров. По данным социологических опросов, такая перспектива уже вызвала резкое недовольство в армейских кругах.
А.П.: Какой реакции со стороны военных можно ожидать в этой ситуации?
Андрей Пионтковский: Традиционно армия не играла активной политической роли в России – не только в советское время, но и раньше. Последнее серьезное политическое выступление военных имело место в декабре 1825 года. Трудно представить себе, чтобы эта традиция прервалась. Конечно, недовольство Сердюковым среди высшего генералитета очень велико: его не считают своим. Но гораздо серьезнее другое: пополнение массы активно радикальных оппозиционеров уволенными офицерами.
Когда-то, в начале 90-х годов, среди таких радикалов – как левого, так и националистического толка – активную роль играли организации типа возглавляемого Тереховым «Союза офицеров». Такого рода опасность не следует недооценивать и нынешним властям.