В сентябре этого года прошла пятая по счету встреча в рамках дискуссионного клуба «Валдай». Инициатором проведения встреч с прессой выступил в 2004 году тогдашний президент России Владимир Путин. Главная задача проекта, состояла (и, очевидно, состоит) в том, чтобы вызвать у участников симпатию к политике России, или, во всяком случае, объяснять прессе логику принимаемых в Кремле решений. «Ноу-хау» Валдайского клуба - это формат доверительной беседы в непринужденной обстановке, можно сказать с глазу на глаз, президента (а в этом году и премьера страны) с прессой.
Директор российских и азиатских программ Института мировой безопасности в Вашингтоне Николай Злобин был участником пяти Валдайских встреч и любезно согласился поделитсься впечатлениями о них с Русской службой «Голоса Америки».
Сергей Москалев: Кого и по какому принципу приглашают на встречи клуба?
Николай ЗлобинНиколай Злобин: Принцип мне не очень понятен. Я думаю, что иностранных участников Валдайского клуба приглашает «РИА Новости»; российских участников, насколько я знаю, приглашают через Совет по внешней и оборонной политике. Я, в частности, получил приглашение, подписанное главным редактором «РИА Новости» Светланой Миронюк, и председателем Совета по внешней и оборонной политике Сергеем Карагановым и ответил согласием.
С.М.: Почему некоторые известные политологи на Западе, в частности, в США, от приглашений принципиально отказываются – например, Леон Арон из American Enterprise Institute, а другие - Ариэль Коэн из Heritage Foundation или Вы - предложение принимают? Я к тому, что некоторые считают эту встречу уж слишком сильно ангажированной Кремлем…
Н.З.: Я думаю, безусловно, они правы насчет ангажированности. Но я рассматриваю эти встречи как возможность взглянуть на то, что происходит в России, и попытаться напрямую, через общение с российскими экспертами, с российскими чиновниками, с премьер-министром или президентом России прояснить для себя какие-то нюансы российской политики. Это не перечеркивает того, что я узнаю о России из других источников информации, но я не вижу никаких оснований отказываться от дополнительных, которые мне предлагает участие в дискуссиях Валдайского клуба.
Я думаю, что не найдется ни одного журналиста, ни одного эксперта, который откажет себе в удовольствии задать вопрос премьер-министру любой страны, тем более России. Другое дело, вы можете по-разному относиться к их ответам, но, бесспорно, эти встречи помогают понять, как функционирует российская власть. Я знаю, что некоторые приглашенные в первую-вторую неделю сентября заняты в других мероприятиях, кто-то преподает в университетах, кто-то сейчас участвует в предвыборных кампаниях на республиканской или демократической стороне в США – они не смогли приехать. Но я не вижу никаких политических причин отказываться от такого рода приглашений.
Потом ведь, естественно, мы вольны распоряжаться полученной информацией по усмотрению, в зависимости от экспертного уровня. Отказываться же от встреч только потому, что они ангажированы, я думаю, это немножко неправильно. Все страны мира, и США, и Евросоюз - все проводят политику по «госпиару», все пытаются привлечь симпатии на свою сторону, каждый по-своему. И то, что Россия в последние годы стала обращать внимание на общественное мнение на Западе и пытается с ним работать – это позитив. Другое дело, опять же, относиться к тому, что нам говорят, надо критически, и это на самом деле происходит.
С.М.: Говоря о встречах Валдайского клуба - чем вы удовлетворены, в чем разочарованы?
Н.З.: О каждой из пяти встреч, в которых я участвовал, можно сказать, что я в чем-то удовлетворён, в чем-то разочарован. Есть то, что совпадает с моими оценками, есть темы, где я вижу, что лидеры России не всегда объективны,или не всегда честны. Иногда я бывал разочарован и нашей группой, иногда - самим собой.
В этом году наша группа, встречаясь с премьер–министром Путиным, потом с президентом Медведевым, задавала им одни и те же вопросы. Было ясно, что они стоят на одинаковых позициях, но, тем не менее, вопросы им были заданы одни и те же. Поэтому мы получили от России такой стереоэффект, озвученный двумя российскими лидерами, – я думаю, что это наш просчет, имело бы смысл задать им разные вопросы.
Очень мало вопросов было по внутренней политике, по ситуации в стране, по национальным отношениям, по экономике. В основном, вопросы и Путину, и Медведеву касались внешней политики и войны на Кавказе. Было предсказуемо, что они скажут - примерно то же, что и в многочисленных интервью. Поэтому я был не столько разочарован Путиным и Медведевым, сколько нашими вопросами.
С.М.: В интернет–обсуждениях промелькнули сообщения, что ни вам, ни Ариэлю Коэну в открытой части дискуссий слово так и не дали, это правда? И еще вопрос: если есть открытая, значит, наверное, есть и закрытая часть дискуссии. Там что, обсуждают военные тайны, теории заговора, или что? Почему на встрече с прессой имеет место закрытая часть форума?
Н.З.: Значительная часть Валдайского форума закрытая, он функционирует по принципу «Chatham House Rule», то есть без права цитирования конкретных людей, которые говорят конкретные вещи.
С.М.: То есть, вы тайну приоткрыть не можете?
Н.З.: Ну, строго говоря, нет. Я не думаю, что в закрытых частях обсуждались суперсекреты, которые нельзя доносить до широкой общественности. Уже сложилась такая традиция, что в течение первых 20 минут встречи с президентом и премьер-министром транслировались по российскому телевидению – это и называется открытая часть. После чего российские журналисты и телевизионные операторы удалялись из комнаты, оставались только мы, лицом к лицу, и далее беседа шла в таком, более конфиденциальном ключе.
Я думаю, что стенограмма Путина опубликована. А что касается встреч с другими чиновниками, ну, они традиционно носят закрытый характер. Мы беседовали и с Игорем Шуваловым, и Сергеем Лавровым, и задавали им острые вопросы. Вообще наши дискуссии в рамках Валдайского форума были очень острыми.
Я думаю, российским властям хотелось бы проводить целенаправленную работу с западным общественным мнением через ведущих западных экспертов – журналистов и политологов. Поэтому российские журналисты с самого начала были немножко отстранены от этого и питались крохами с нашего стола. Правильно это или нет - другой вопрос, но в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Таким был дизайн «валдайских» встреч с самого начала. Мы, иностранные участники, в этом смысле имеем мало влияния, хотя, после встреч мы обсуждаем с организаторами, что улучшить, от чего отказаться. Как правило, наши пожелания учитываются при следующих встречах.
С.М.: Вы нередкий гость в российском медиапространстве. Выступаете в прессе, на телевидении - взять хотя бы последнее ток-шоу на одном из российских каналов. Почему вы это делаете? Не рассчитываете же вы всерьез, будучи человеком из Вашингтона, взять верх в дискуссионном поединке, например, над Жириновским, при том градусе антиамериканизма, который существует сейчас в России?
Н.З.: Конечно, я не рассчитываю, и продюсеры и режиссеры программы не надеются, что я выиграю у Жириновского. Речь идет о том, что у меня есть возможность, которая есть далеко не у всех западных экспертов или политиков, выйти на российское телевидение и на хорошем русском языке, понимая менталитет обычного россиянина, попытаться объяснить западную, в данном случае - американскую позицию.
То есть, я проиграл Жириновскому со счетом один-четыре, и я считаю это довольно большой победой, потому что 25% – это больше, чем в среднем по стране, тех, кто считает Америку другом. Поэтому в каждом своем выступлении, если я заставляю кого-то задуматься, что позиция Жириновского, который призывает всех бомбить направо и налево, уничтожить Грузию как единое государство, повесить Саакашвили, если я заставлю кого-то задуматься, что может быть Жириновский, мягко говоря, не прав, то это уже будет польза от моего появления в российском медиапространстве. Поэтому, видимо, есть необходимость в таких появлениях.
Меня приглашают часто. Я публикуюсь и в России, и в Америке, и при всем антиамериканизме среди части российского общества и российской элиты у них есть желание разобраться, что же на самом деле происходит. Им нужна объективная и разнообразная информация. То есть, проблема есть, и я пытаюсь посильно помогать в ее решении.
С.М.: В этой связи, Николай, некоторые в Вашингтоне считают вас человеком, ангажированным Москвой; другие, в Москве, считают вас верноподданным американцем с позицией близкой к позиции, цитирую, «русофобствующих либералов»; третьи уверены, что вся ваша деятельность в медиапространстве имеет целью некий зондаж мнений, в России, разумеется. Так кто вы, мистер Злобин?
Н.З.: Я, на самом деле, спокойно отношусь ко всем этим ярлыкам, потому что я пытаюсь существовать абсолютно независимо. Действительно, в Москве иногда кажется, что я выступаю с позиции Вашингтона, хотя, люди, знающие официальную позицию Вашингтона, видят, что есть отличие, и большое. То же самое в Вашингтоне: я бываю близок к позиции Кремля, но, понятно, что к Кремлю я не имею никакого отношения. В отличие от профессиональных пропагандистов я говорю то, что я считаю нужным, поэтому, видимо, такой разнобой в оценках того, что я говорю.
Каждый, вроде бы, считает меня своим противником, но при этом удивляются, что, оказывается, иногда, наши точки зрения совпадают. Я пытаюсь занимать промежуточную позицию, не становясь ни на ту, ни на другую сторону. Я считаю, что Россия и Америка должны лучше понять друг друга, и тогда будет польза для всех. Я пытаюсь наводить вот этот мостик между российским и американским истеблишментом, российским и американским общественным мнением, естественно, получая шишки и с одной, и с другой стороны. Но, тем не менее, свое положение независимого эксперта, независимого политолога считаю крайне ценным, а свою миссию важной. Надеюсь, она приносит пользу нашим странам.
Директор российских и азиатских программ Института мировой безопасности в Вашингтоне Николай Злобин был участником пяти Валдайских встреч и любезно согласился поделитсься впечатлениями о них с Русской службой «Голоса Америки».
Сергей Москалев: Кого и по какому принципу приглашают на встречи клуба?
Николай Злобин
С.М.: Почему некоторые известные политологи на Западе, в частности, в США, от приглашений принципиально отказываются – например, Леон Арон из American Enterprise Institute, а другие - Ариэль Коэн из Heritage Foundation или Вы - предложение принимают? Я к тому, что некоторые считают эту встречу уж слишком сильно ангажированной Кремлем…
Н.З.: Я думаю, безусловно, они правы насчет ангажированности. Но я рассматриваю эти встречи как возможность взглянуть на то, что происходит в России, и попытаться напрямую, через общение с российскими экспертами, с российскими чиновниками, с премьер-министром или президентом России прояснить для себя какие-то нюансы российской политики. Это не перечеркивает того, что я узнаю о России из других источников информации, но я не вижу никаких оснований отказываться от дополнительных, которые мне предлагает участие в дискуссиях Валдайского клуба.
Я думаю, что не найдется ни одного журналиста, ни одного эксперта, который откажет себе в удовольствии задать вопрос премьер-министру любой страны, тем более России. Другое дело, вы можете по-разному относиться к их ответам, но, бесспорно, эти встречи помогают понять, как функционирует российская власть. Я знаю, что некоторые приглашенные в первую-вторую неделю сентября заняты в других мероприятиях, кто-то преподает в университетах, кто-то сейчас участвует в предвыборных кампаниях на республиканской или демократической стороне в США – они не смогли приехать. Но я не вижу никаких политических причин отказываться от такого рода приглашений.
Потом ведь, естественно, мы вольны распоряжаться полученной информацией по усмотрению, в зависимости от экспертного уровня. Отказываться же от встреч только потому, что они ангажированы, я думаю, это немножко неправильно. Все страны мира, и США, и Евросоюз - все проводят политику по «госпиару», все пытаются привлечь симпатии на свою сторону, каждый по-своему. И то, что Россия в последние годы стала обращать внимание на общественное мнение на Западе и пытается с ним работать – это позитив. Другое дело, опять же, относиться к тому, что нам говорят, надо критически, и это на самом деле происходит.
С.М.: Говоря о встречах Валдайского клуба - чем вы удовлетворены, в чем разочарованы?
Н.З.: О каждой из пяти встреч, в которых я участвовал, можно сказать, что я в чем-то удовлетворён, в чем-то разочарован. Есть то, что совпадает с моими оценками, есть темы, где я вижу, что лидеры России не всегда объективны,или не всегда честны. Иногда я бывал разочарован и нашей группой, иногда - самим собой.
В этом году наша группа, встречаясь с премьер–министром Путиным, потом с президентом Медведевым, задавала им одни и те же вопросы. Было ясно, что они стоят на одинаковых позициях, но, тем не менее, вопросы им были заданы одни и те же. Поэтому мы получили от России такой стереоэффект, озвученный двумя российскими лидерами, – я думаю, что это наш просчет, имело бы смысл задать им разные вопросы.
Очень мало вопросов было по внутренней политике, по ситуации в стране, по национальным отношениям, по экономике. В основном, вопросы и Путину, и Медведеву касались внешней политики и войны на Кавказе. Было предсказуемо, что они скажут - примерно то же, что и в многочисленных интервью. Поэтому я был не столько разочарован Путиным и Медведевым, сколько нашими вопросами.
С.М.: В интернет–обсуждениях промелькнули сообщения, что ни вам, ни Ариэлю Коэну в открытой части дискуссий слово так и не дали, это правда? И еще вопрос: если есть открытая, значит, наверное, есть и закрытая часть дискуссии. Там что, обсуждают военные тайны, теории заговора, или что? Почему на встрече с прессой имеет место закрытая часть форума?
Н.З.: Значительная часть Валдайского форума закрытая, он функционирует по принципу «Chatham House Rule», то есть без права цитирования конкретных людей, которые говорят конкретные вещи.
С.М.: То есть, вы тайну приоткрыть не можете?
Н.З.: Ну, строго говоря, нет. Я не думаю, что в закрытых частях обсуждались суперсекреты, которые нельзя доносить до широкой общественности. Уже сложилась такая традиция, что в течение первых 20 минут встречи с президентом и премьер-министром транслировались по российскому телевидению – это и называется открытая часть. После чего российские журналисты и телевизионные операторы удалялись из комнаты, оставались только мы, лицом к лицу, и далее беседа шла в таком, более конфиденциальном ключе.
Я думаю, что стенограмма Путина опубликована. А что касается встреч с другими чиновниками, ну, они традиционно носят закрытый характер. Мы беседовали и с Игорем Шуваловым, и Сергеем Лавровым, и задавали им острые вопросы. Вообще наши дискуссии в рамках Валдайского форума были очень острыми.
Я думаю, российским властям хотелось бы проводить целенаправленную работу с западным общественным мнением через ведущих западных экспертов – журналистов и политологов. Поэтому российские журналисты с самого начала были немножко отстранены от этого и питались крохами с нашего стола. Правильно это или нет - другой вопрос, но в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Таким был дизайн «валдайских» встреч с самого начала. Мы, иностранные участники, в этом смысле имеем мало влияния, хотя, после встреч мы обсуждаем с организаторами, что улучшить, от чего отказаться. Как правило, наши пожелания учитываются при следующих встречах.
С.М.: Вы нередкий гость в российском медиапространстве. Выступаете в прессе, на телевидении - взять хотя бы последнее ток-шоу на одном из российских каналов. Почему вы это делаете? Не рассчитываете же вы всерьез, будучи человеком из Вашингтона, взять верх в дискуссионном поединке, например, над Жириновским, при том градусе антиамериканизма, который существует сейчас в России?
Н.З.: Конечно, я не рассчитываю, и продюсеры и режиссеры программы не надеются, что я выиграю у Жириновского. Речь идет о том, что у меня есть возможность, которая есть далеко не у всех западных экспертов или политиков, выйти на российское телевидение и на хорошем русском языке, понимая менталитет обычного россиянина, попытаться объяснить западную, в данном случае - американскую позицию.
То есть, я проиграл Жириновскому со счетом один-четыре, и я считаю это довольно большой победой, потому что 25% – это больше, чем в среднем по стране, тех, кто считает Америку другом. Поэтому в каждом своем выступлении, если я заставляю кого-то задуматься, что позиция Жириновского, который призывает всех бомбить направо и налево, уничтожить Грузию как единое государство, повесить Саакашвили, если я заставлю кого-то задуматься, что может быть Жириновский, мягко говоря, не прав, то это уже будет польза от моего появления в российском медиапространстве. Поэтому, видимо, есть необходимость в таких появлениях.
Меня приглашают часто. Я публикуюсь и в России, и в Америке, и при всем антиамериканизме среди части российского общества и российской элиты у них есть желание разобраться, что же на самом деле происходит. Им нужна объективная и разнообразная информация. То есть, проблема есть, и я пытаюсь посильно помогать в ее решении.
С.М.: В этой связи, Николай, некоторые в Вашингтоне считают вас человеком, ангажированным Москвой; другие, в Москве, считают вас верноподданным американцем с позицией близкой к позиции, цитирую, «русофобствующих либералов»; третьи уверены, что вся ваша деятельность в медиапространстве имеет целью некий зондаж мнений, в России, разумеется. Так кто вы, мистер Злобин?
Н.З.: Я, на самом деле, спокойно отношусь ко всем этим ярлыкам, потому что я пытаюсь существовать абсолютно независимо. Действительно, в Москве иногда кажется, что я выступаю с позиции Вашингтона, хотя, люди, знающие официальную позицию Вашингтона, видят, что есть отличие, и большое. То же самое в Вашингтоне: я бываю близок к позиции Кремля, но, понятно, что к Кремлю я не имею никакого отношения. В отличие от профессиональных пропагандистов я говорю то, что я считаю нужным, поэтому, видимо, такой разнобой в оценках того, что я говорю.
Каждый, вроде бы, считает меня своим противником, но при этом удивляются, что, оказывается, иногда, наши точки зрения совпадают. Я пытаюсь занимать промежуточную позицию, не становясь ни на ту, ни на другую сторону. Я считаю, что Россия и Америка должны лучше понять друг друга, и тогда будет польза для всех. Я пытаюсь наводить вот этот мостик между российским и американским истеблишментом, российским и американским общественным мнением, естественно, получая шишки и с одной, и с другой стороны. Но, тем не менее, свое положение независимого эксперта, независимого политолога считаю крайне ценным, а свою миссию важной. Надеюсь, она приносит пользу нашим странам.