В Москве скончался Александр Николаевич Яковлев, человек, который вошел в историю как архитектор перестройки. Он был ближайшим сподвижником сначала Михаила Сергеевича Горбачева, затем Бориса Николаевича Ельцина, затем многолетним руководителем фонда Демократия, сделавшим очень много для восстановления правды о прошлом и настоящем советской и постсоветской политической системы в России.
Александру Николаевичу Яковлеву сравнительно недавно исполнилось 80 лет, и тогда о нем была издана книга. Ее составитель – Сергей Александрович Филатов, многолетний сотрудник Александра Яковлева, сотрудник президента Ельцина, президент Конгресса российской интеллигенции.
«Голос Америки» попросил Сергея Александровича сказать несколько слов в связи с этой большой, серьезной утратой.
Сергей Филатов:
Мне особенно тяжело, мы были друзьями, очень многое делали вместе и вместе переживали. Я видел, как на глазах этот человек уходил в переживания, потому что Россия начала дрейфовать от демократии в чиновничество. Александр Николаевич это очень хорошо видел и очень сильно переживал. Мне особенно больно потому, что я практически за час до смерти обнимался с ним, и мы с ним разговаривали, не думая, что это последние слова: мы договаривались о встрече. Последнее, что он написал, это предисловие к собранию сочинений писателя Бориса Васильева. Его последние слова: «Все, я написал, мне только странички надо собрать». К сожалению, в последние дни, после возвращения из Карловых Вар, где он отдыхал, у него в Москве, начались приступы потери сознания. Он начал обследоваться, и мы договорились, что будем его класть в клинику к академику Коновалову. Через час-полтора позвонила дочь и сказала: «Папа умер». Это как по голове обухом. Когда не видишь и не знаешь человека, не знаешь, как выглядит человек, чем человек занимается, то всегда это очень неожиданно, но когда знаешь человека, это вдвойне неожиданно. И больно.
Мы потеряли глыбу, мы стали все короче на эту голову. Он патриархом демократии был, он был архитектором перестройки. Он все это не выдумал, он пережил, он это хорошо изучил, это шло от сердца, но шло и от знаний, что очень важно, и шло от его исключительной честности. Потому что во всяком новом деле, особенно в деле, связанном со свободами, и правами человека, и честностью по отношению к нашей истории и по отношению к будущему, нужно мужество. Вы сказали, что он был соратником Горбачева, Ельцина, но он не являлся соратником нынешнего президента. Ему было очень больно, потому что он был лишен возможности обращаться к широкой аудитории, возможности рассказать общественности о том, что пережито, о том, что он знает, о том, что он сделал, о нашем прошлом и о тех тревогах, которые у него были по отношению к нашему будущему. Ведь он давно начал нас предупреждать, что есть опасность чиновничества и бюрократии, которые захватывают постепенно власть. И он оказался абсолютно прав. Сегодня в России, фактически, пятиуровневая система управления, а это значит – на всех уровнях чиновники.
Потеря очень тяжелая и безвозвратная. Мы потеряли как бы вождя, вожака на пути к демократии. Он был всегда ориентиром для нас всех, совестью.
Семен Резник:
В один из моих приездов в Москву я был у Александра Николаевича, и мы с ним долго беседовали, часа два. Он произвел на меня совершенно неизгладимое впечатление именно теми качествами, о которых вы говорите. От человека, который прошел сложную школу жизни, партийной работы и т.д., можно было ожидать несколько иного поведения. Он был настолько открыт, настолько добр и настолько понимающ, и настолько честен, настолько совестлив в этом разговоре. Между прочим, я тогда узнал, что он и в моей жизни сыграл некоторую роль: он спас мою первую книгу, которую грозили уничтожить...
С.Ф.:
Да, он умел делать безымянное добро.
С.Р.:
И то, как он попал в 72 году, после его замечательной статьи, о которой вы, конечно, тоже знаете, против ультра-националистов, это на меня тоже косвенно повлияло. Мое решение уехать из СССР было в значительной мере связано с тем, что тогда Александр Николаевич и направление, которое он представлял, проиграли, и я понял, что мне уже больше там делать нечего. Это очень большая и серьезная утрата, и об Александре Николаевиче, я надеюсь, мы по «Голосу Америки» будем говорить еще не раз. А сегодня это наше первое, беглое, короткое сообщение, и я вам очень благодарен за отклик и замечательные слова. Спасибо.