Переводы Пушкина появились впервые на английском языке в Лондоне, в начале XIX столетия. В Америке они стали известны чуть позже, но лишь «Бахчисарайским фонтаном» в переводе Льюиса. Сборник стихов поэта на английском был издан и Иваном Паниным в Бостоне в 1888 году. Блестящим переводчиком Пушкина и поныне считают Уолтера Арндта. Занимался Пушкиным и знаменитый Владимир Набоков.
Существуют удачные и неудачные переводы великого поэта. Но не приходится сомневаться, что все, кто пытались озвучивать Пушкина на английском языке, делали это из любви к его творчеству.
Сегодня мы хотим познакомить вас с еще одним поклонником творческого наследия русского поэта, жителем Нью-Йорка Джулианом Лоуэнфелдом, и его новой книгой «Мой талисман».
Лоуэнфелд заинтересовался творчеством Пушкина, когда изучал русский язык в Гарвардском университете. Однако любовь к великому поэту пришла к нему в Ленинградском государственном университете, где он стажировался под руководством профессора Надежды Семеновны Брагинской. Ей и посвятил он эту книгу переводов Пушкина, опубликованную нью-йоркским издательством «Зеленая лампа».
«Мы с Надеждой Семеновной немножко спорили, – вспоминает переводчик. – Она говорила, что так нельзя – брать стихи, которые тебе нравятся, и класть их так. А я говорю: нет, можно! Я так хочу!»
Так и появилась книга – по принципу «Я так хочу». Но, в общем-то, в ней есть некая внутренняя поэтическая логика. В книге около 160 стихотворений Пушкина, биография Пушкина и «Евгений Онегин». Все иллюстрации – рисунки Александра Сергеевича. Так что действительно такое ощущение, что как будто он сам создал эту книгу. Это «зеркальное» издание, на английском и на русском. Например:
Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.
А на другой стороне разворота –
If perhaps life should deceive you«С Пушкиным вообще праздник, а не работа», – признается Джулиан.
Be not gloomy, be not riled!
To sad days be reconciled;
Days of gladness, trust, are near you.
Но есть у него и постоянная работа: она связана с американским федеральным судом. Ведь после завершения юридического факультета Нью-Йоркского университета он стал практикующим адвокатом, специализирующимся по авторскому праву и федеральным делам.
«Я был адвокатом «Мосфильма», «Ленфильма», был адвокатом русских газет – «Аргументы и факты» , «Комсомольская правда», выиграл для них пару дел, – рассказывает Джулиан Лоуэнфелд. – Сейчас защищаю Чебурашку, Крокодила Гену, мультфильмы. Защищаю владельцев прав на кинофильмы «Созмультфильм», кинозвезду Олега Видова и его замечательную жену.
Они вообще буквально спасли для русской общины эти фильмы, которые были в жутком состоянии, разваливались. Именно они платили за реставрацию кадров. Картины хранились где-то в подвале… Извините за слово, был бардак полный, по-другому не скажешь. Вот они это все спасли, восстановили и получили за это права в этой стране, и распространяют их. Было озвучание с очень знаменитыми актерами – Линн Тернер, Робин Уильямс. Сейчас я Снегурочку для них перевожу».
Даже во время работы Джулиан Лоуэнфелд не расстается с любимым поэтом, не говоря уже о барельефах Пушкина, фотографиях и книгах, а их у него множество. А еще он переводит Мандельштама, Цветаеву, Маяковского, Есенина...
«Мой прадедушка был переводчиком Льва Николаевича Толстого с русского на немецкий в то время, – рассказывает Джулиан. – Он даже дружил с ним, много раз приезжал в Ясную Поляну и написал очень знаменитую книгу, называется «Разговоры о Толстом с Толстым», интервью-биография, одна из первых. Может быть, можно сказать, что прадедушка смотрит на меня? Я думаю, он бы гордился…».
Унаследовал он от деда – основателя Шиллеровского театра в Берлине – и любовь к искусству. Джулиан – автор сценария и музыки пьесы «Благодарение», у него более пятидесяти песен (при том, что он самоучка, не имеет музыкального образования). Две переведенные им с испанского пьесы Хулио Кортасара уже играют в одном из нью-йоркских театров off-Broadway.
Джулиан свободно говорит по-испански, по-французски, владеет итальянским, португальским, знает латынь. Как ему это удается?
«Во-первых мама моя – испанка, папа – немецкий еврей, так что база была хорошая. А потом в школе шесть лет латыни, и испанский, и еще приличный был учитель по французскому… И потом любовь к поэзии уже побуждает любить языки – и наоборот».
Сейчас Джулиан пишет пьесу, продолжает заниматься Пушкиным, закончил переводы его «маленьких трагедий». «Надеюсь, что кто-нибудь их поставит, – говорит он. – Они у нас никогда не ставились, никто их не знает в англоязычном мире. Еще я делаю переводы Горация с латыни. Михаила Юрьевича Лермонтова мы еще меньше знаем, чем Пушкина, и вот я начал переводить Лермонтова»…