МОСКВА – На проходящей в Москве, в Центральном доме художника (ЦДХ), Международной ярмарке интеллектуальной литературы Non/Fiction №16 была представлена первая изданная в России полная биография американского композитора и саксофониста Джона Колтрейна.
Колтрейна называют одним из самых влиятельных джазовых исполнителей второй половины XX века. В 1965 году он был избран в символический «Зал славы». Вершиной его исполнительского и композиторского успеха считается пластинка A Love Supreme, ставшая гимном любви ко всему земному.
Книгу «Джон Колтрейн: жизнь и музыка» написал профессор музыки Ратгерского университета (США) Луис Портер. А перевел ее профессор физики Михаил Сапожников, работающий в знаменитом ФИАНе (Физическом институте имени П.Н.Лебедева РАН). О том, что специалиста в области лазерной физики побудило взяться за этот труд, как он справился с переводом и что вообще связывает его с джазом, Сапожников рассказал в интервью Русской службе «Голоса Америки».
Виктор Васильев: Что вас связывает с джазом, как вы им увлеклись?
Михаил Сапожников: Я жил на Урале, в закрытом городе. Это было в 50-ые годы. А вечерами слушал в программе «Голоса Америки» «Time for Jazz» («Время джаза») с Уиллисом Коновером (Willis Conover), легендарным ведущим передачи.Для меня было большим наслаждением слушать эту прекрасную, таинственную музыку. А с Коновером я потом познакомился в Москве. И первое, что сказал ему тогда: «Вы мой первый учитель английского языка». Помню, он удивился: как, мол, так?
На самом же деле языку у него учились многие. Дело в том, что Уиллис говорил на так называемом special English, отчетливо выговаривая каждое слово. Поэтому его достаточно легко было понимать. Это был потрясающий человек. Жаль, что он умер. Вот он меня и заразил вирусом джаза. Позже, уже поступив в московский Физтех, я стал покупать у спекулянтов за дикие деньги американские пластинки. Ведь в музыкальных магазинах и близко не было ничего похожего. Еще в течение десяти лет я устраивал в Физтехе концерты джазовой музыки. Так и погрузился в этот мир.
В.В.: А откуда в вашей жизни возник Колтрейн?
М.С.: Благодаря опять же Коноверу. Он был немного старомодный, любил большие биг-бэнды – Бенни Гудмана, Дюка Эллингтона. И вдруг, в 57-м году, я впервые услышал запись выступления знаменитого квинтета трубача Mайлса Дэвиса с Джоном Колтрейном.Музыка была как бы не в духе Уиллиса Коновера – авангард по тем временам… Так вот, когда я услышал звук саксофона Колтрейна, я просто обалдел. Это музыка меня очень сильно затронула, я почувствовал ее душой.
В.В.: Значит, переводить книгу о Колтрейне вы взялись вовсе не случайно?
М.С.: Колтрейн – мой кумир, и я давно мечтал перевести книгу о нем. Помимо прочего, я профессиональный переводчик, научный редактор журналов. Так все и слилось в одно. О Колтрейне, замечу, написано очень много книг. Ни об одном джазовом музыканте так много не написано. В США вышло, по крайней мере, 17 книг о нем, и все они у меня есть. Но книга Луиса Портера самая полная, и я выбрал ее.
В.В.: Как протекал перевод? Надо полагать, это был не быстрый процесс?
М.С.: Книгу Портера я купил в 98-м году в Бостоне, когда был на научной конференции. Стал читать и подумал, что надо бы ее перевести. Это было сложно у нас делать. Большинство издателей волнует только ширпотреб. И вот чудом я вышел на издательство «Арт Волхонка». Я написал Луису письмо, это было лет 5 назад. Он, конечно, вначале обрадовался, как и любой автор. Но потом сказал, что, мол, вам будет нужен консультант, потому что вы же физик, а не музыкант, а там идет сложнейший анализ произведений. На что я ему ответил, что у меня есть друзья музыканты, и они помогут мне.
И тут я просто должен сказать об Олеге Грымове – саксофонисте, композиторе, концертмейстере группы саксофонов в оркестре Олега Лундстрема. Мало того, что он выдающийся музыкант, Олег оказался еще и потрясающим редактором. Он звонил мне, и мы часами по телефоны обсуждали мельчайшие детали сложного музыкального анализа. Олег даже иногда проигрывал у себя дома на саксофоне нотные записи соло Колтрейна, приведенные в книге. И иногда находил неточности в тексте. Словом, оказал мне неоценимую услугу.
Поэтому в книге я написал: благодарим Олега Грымова за помощь при издании. Вообще же, когда я занимался переводом – а это вообще тяжелое занятие, текст сложный, – то делал это с огромным удовольствием. Потому что знал, что доставлю радость своим многочисленным друзьям – джазовым музыкантам и любителям. Поэтому в некотором смысле чувствую себя не миссионером, конечно, но что-то в этом духе. Такой потрясающей книги о джазовом музыканте в России еще никогда не было, имея в виду сочетание содержания и оформления. Конечно, когда я впервые увидел издание, то был просто в шоке от счастья.
