Вызванный коронавирусом кризис стал одним из самых серьезных для России за весь период правления президента Путина, эпидемия выявила неэффективность действующей политической модели и сделала более уязвимыми как рейтинги власти, так и саму «вертикаль».
Об этом говорится в статье «Постпандемический авторитаризм: Россия после коронавируса и “обнуления” Владимира Путина» Андрея Колесникова, руководителя программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского центра Карнеги.
Андрей Колесников в своем труде, в частности, попытался заглянуть в обозримую перспективу и представить, какой будет политическая реальность в стране после «коронакризиса», в какую сторону изменится авторитаризм, какие рычаги воздействия на ситуацию остались у ослабленной власти, сможет ли она исправить положение и наладить взаимодействие с гражданским обществом.
По мнению журналиста, путинского режим не изменится и сохранит свою «репрессивную и рентоориентированную природу». «Он станет жестче, но от этого не окажется сильнее и устойчивее, – утверждается в статье. – Катастрофический для режима сценарий маловероятен, даже несмотря на то, что социально-экономические условия существования российской политической системы ухудшились (в том числе значительно снизились нефтяные доходы, на которых долгие годы держалось относительное благополучие экономики)».
Кризис выявил неэффективность российской авторитарной модели управления государством, подчеркнул Андрей Колесников в интервью Русской службе «Голоса Америки». На его взгляд, государство, которое считалось патерналистским, не выполнила свою роль.
«Тем не менее, в сути режима мало что меняется, – добавил он. – Единственное, что, вероятно, в небольшой степени изменится после пандемии – это больший акцент государства на его полицейской функции как ответ на возможные политические и социальные протесты. Ну и в виде компенсации отсутствия экономической эффективности будет больше уделяться внимания идеологии, исторической политике».
Плюс, конечно, в этом контексте важны мобилизационные мероприятия – голосование за поправки в Конституцию и парад Победы, уточнил журналист: «Путин не может их отложить даже в связи с плохой эпидемиологической обстановкой, потому что сейчас для него важнее всего мобилизация масс ради того, что поддержать от дальнейшего падения рейтинги власти».
Вместе с тем Андрей Колесников не склонен считать, что сегодня можно говорить о закате путинизма или устойчивом тренде на распад власти: «Думаю, эта модель давно переживает эрозию. Ее можно назвать склеротической. И, собственно, ее неэффективность – следствие старения самого режима. Но мы не можем предсказать, как быстро пойдет процесс развала существующей системы. Ресурсы у нее пока еще есть, она функциональна».
Больше того, политолог уверен, что во время голосования за поправки в Конституцию большинство – по крайней мере, из тех, кто придет на участки – выскажется «за» них. «Хотя, разумеется, это не имеет никакого отношения к легитимности режима и самого голосования. Тем не менее, президент получит некоторое виртуальное подтверждение того, что все еще поддерживается существенной частью населения», – резюмировал руководитель программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского центра Карнеги.
Согласно апрельскому опросу «Левада-Центра», 47% собирающихся принять участие во «всенародном голосовании» собираются высказываться «за». («Против» – 31%, не определились с ответом – 22%).
В свою очередь, как признался директор Института глобализации и социальных движений, публицист Борис Кагарлицкий в комментарии Русской службе «Голоса Америки», нет никакой уверенности, что нынешняя российская власть переживет 2020-й год. На его взгляд, если она его все же и переживет, то все равно в измененном виде.
«Потому что она утратила консолидированность, – пояснил он. – А главное – утратила, причем уже полностью, свою материально-экономическую и социальную базу. В общем-то, конечно, могут случиться чудеса. Все-таки сохраняется достаточно мощный репрессивный аппарат, худо-бедно работает пропагандистский аппарат, хотя и со сбоями, административная дисциплина изрядно подорвана, но какие-то остатки ее еще существуют. Поэтому чисто технически власть может существовать, но она фактически лишена всякого фундамента».
Поэтому я не очень понимаю, как она будет жить дальше, если она сможет выжить, констатировал Борис Кагарлицкий: «Российская госструктура в последние годы «забетонирована». То есть, для каких-то шагов навстречу обществу и реальности она попросту не приспособлена. Поэтому трудно понять, как власть может себя изменить для того, чтобы быть более адекватной».
Как представляется социологу и публицисту, скорее можно говорить о прогрессирующем распаде власти. «Как быстро это будет продолжаться, другой вопрос. Возможно, процесс и не такой быстрый. Темп распада предугадать практически невозможно. Но всякая логика – историческая и материалистическая – говорит о том, что политический строй без экономического и социального фундамента долго держаться не способен», – заключил Борис Кагарлицкий.
