Когда оппозиционер Илья Яшин выступил после освобождения из российской тюрьмы в результате исторического обмена между Вашингтоном и Москвой, он рассказал, что его предупредили, что «ему не следует никогда возвращаться» на родину.
Выступая в Бонне, Яшин рассказал, что агент Федеральной службы безопасности РФ сказал ему, что если он вернется из изгнания, его «дни закончатся, как у Навального», намекая на судьбу лидера российской оппозиции, который в феврале умер в исправительной колонии, расположенной в российском Заполярье.
Однако, как показывает опыт российских журналистов и критиков, уже находящихся в изгнании, удаленность от Москвы не является гарантией безопасности.
Алеся Мароховская бежала из Москвы в Прагу вскоре после полномасштабного вторжения России в Украину, думая, что в чешской столице она будет в безопасности. Затем в ее адрес начались угрозы.
Несколько угрожающих сообщений, адресованных ей и ее коллеге, появилось в комментариях на сайте iStories, пражского русскоязычного издания, где они работают.
Отправленные в течение нескольких месяцев прошлого года, эти сообщения включали подробную информацию о местах проживания, планах поездок и даже о том, что у собаки Мароховской проблемы с дыханием.
«Я думала, что здесь я в безопасности, и это было большой ошибкой для меня, потому что это неправда, - сказала Мароховская в интервью “Голосу Америки”. - Трудно не стать параноиком».
Даже когда Мароховская переехала в новую квартиру, угрожающие ей люди обратили на это внимание.
«Будь уверена, ты нигде не сможешь от нас спрятаться, - говорилось в голосовом сообщении на русском языке от августа 2023 года. - Мы найдем тебя, где бы ты ни выгуливала свою собаку. Отныне никто из вас нигде не сможет спрятаться».
Эти угрозы открывают тревожную картину повсеместных репрессий, когда для Москвы не существует границ преследования изгнанных журналистов и активистов по всему миру.
Зафиксированные виды тактики Кремля, направленной на критиков власти, включают в себя «онлайн-преследование, юридические угрозы, слежку и даже возможные отравления», утверждают эксперты по свободе прессы.
Министерство иностранных дел России отказалось отвечать на конкретные вопросы об угрозах и преследованиях, с которыми сталкиваются журналисты. Вместо этого, представитель МИД РФ заявил, что «защита прав журналистов» постоянно находится в «центре внимания» министерства.
В ответе по электронной почте был приведен список случаев, когда иностранные правительства штрафовали, запрещали или приостанавливали деятельность кремлевских СМИ. Между тем, посольство России в Праге не ответило на электронное письмо «Голоса Америки» с просьбой прокомментировать ситуацию.
Сначала Мароховская думала, что угрозы не должны ее волновать. Однако позже она заметила изменения в своем образе жизни. Она сказала, что стала реже выходить из дома и беспокоится о слежке.
«Физически я никогда не сталкивалась с какой-либо агрессией. Пока это просто слова, но это сильно портит мне жизнь, - отметила она. - Пока что только в психологическом плане».
Это мнение разделяют ее коллеги из iStories и другие российские журналисты в эмиграции, которые общались в Праге с «Голосом Америки».
«Любой журналист, работает ли он в iStories, The Insider или в любом другом СМИ в эмиграции, в некотором роде рискует своей жизнью. Вы не можете быть на 100% уверены, что вы - в безопасности», - подчеркнул основатель iStories Роман Анин в интервью «Голосу Америки».
Сотни журналистов - и их редакции - бежали из-за ограничений, наложенных российскими законами, которые фактически запретили независимое освещение войны в Украине. Большинство из них обосновались в таких городах Европы, как Амстердам, Берлин, Рига, Вильнюс, Тбилиси и Прага.
По оценкам группы юридической правозащитной помощи «Сетевые свободы» (Freedom on the Net), с начала войны страну покинули не менее 1000 журналистов. По оценкам правозащитной организации «ОВД-Инфо», примерно такое же количество политических заключенных содержится в российских тюрьмах. Среди них, по словам наблюдателей, есть много журналистов.
Рита Логинова думает, что если бы она осталась на российской земле, она бы уже сидела в тюрьме. Новосибирская журналистка столкнулась с преследованиями со стороны полиции, прежде чем сбежать в марте 2023 года по настоянию своих редакторов.
«Я не хотела становиться заключенной, потому что мать рядом со своими детьми лучше, чем мать в тюрьме. Вот почему я здесь», - сказала Логинова «Голосу Америки», сидя в своей любимой пиццерии в Праге.
Она рассказала о том, как уехала из дома, «потому что мы сильно рисковали своей жизнью и свободой», и как она скучает по маме, собаке и виду из окна своей старой квартиры.
Хотя ей нравится Прага, Логинова, которая работает в независимом издании Verstka, говорит, что ее преследуют финансовые трудности, с которыми сталкиваются многие россияне, находящиеся в вынужденной эмиграции.
В более широком смысле освещение событий в России из-за рубежа является проблемой, особенно для таких изданий, как iStories, которые были заклеймены Кремлем как «нежелательные» организации (обозначение, которое позволяет подвергать сотрудников и людей-источников информации уголовным обвинениям, ведущим к заключению в тюрьме).
«В результате, - говорит основатель iStories Анин, - найти источники в России, готовые говорить, может оказаться сложным. И все же журналисты в эмиграции знают, что им повезло больше, чем политическим заключенным в России, не говоря уже об украинцах, которые борются с российским вторжением на поле боя».
«У нас нелегкая работа, но в то же время мы не должны жаловаться», - сказал Анин.
В июне Россия выдала ордер на арест Анина по обвинению в распространении «ложной информации» о российской армии, обвинение, которое Кремль часто использует, чтобы отомстить независимым журналистам или критикам режима, выступающим против войны.
«Я был немного удивлен, почему им потребовалось так много времени, чтобы сделать этот юридический шаг», - говорит Анин, который уехал из России в 2021 году в отпуск, но так и не вернулся, узнав о своем вероятном аресте.
Помимо юридических угроз и преследований, еще одной проблемой является хакерство.
Анна Рыжкова, журналистка издания Verstka, рассказала, как в декабре 2023 года она получила электронное письмо от кого-то, выдававшего себя за журналиста другого российского издания в эмиграции, обвинившего ее в плагиате и предлагавшего перейти по ссылке на рассматриваемую статью.
Рыжкова поняла, что это, скорее всего, мошенничество, с целью взлома ее аккаунта. Затем она узнала, что несколько коллег получили похожие электронные письма. Два месяца спустя она обнаружила, что была предпринята изощренная попытка взлома ее аккаунта Gmail.
«Я была действительно напугана», - подчеркнула Рыжкова, добавив, что, по ее мнению, за обоими инцидентами стоит российская власть. Рыжкова признается, что эти инциденты заставляют ее задуматься о том, чтобы вообще уйти из журналистики.
«Но потом ты берешь выходной на полдня. Делаешь вдох, - рассказала она. - И начинаешь все снова. И снова выбираешь какие-то опасные темы».
По словам Гульнозы Саид из базирующегося в США Комитета по защите журналистов, «эти случаи показывают, что для России нет недосягаемых».
«Россия может сделать все что угодно, чтобы заставить замолчать критиков власти, - сказала она «Голосу Америки». - Проблемы, с которыми сталкиваются журналисты в эмиграции, сильно осложняют им жизнь психически и профессионально».
Есть странная ирония в том, что это значит - быть изгнанным российским журналистом, который покинул свой дом, чтобы продолжать освещать события на родине. Москва может находиться более чем в 1000 милях от Праги, но она не ощущается такой уж далекой.
«Физически вы здесь, но ментально вы все еще в России, потому что вы продолжаете писать о России», - призналась Рыжкова, добавив, что самопожертвование является объединяющим фактором для всех, кто это делает.
«Мы все скучаем по своему дому, - откровенно сказала она. - Большинству из нас пришлось пожертвовать чем-то важным, чтобы оказаться здесь».
Но для многих личные трудности стоят продолжения работать по профессии.
«Важно делать эту работу. Это важно», - сказал Алексей Левченко, журналист издания The Insider, в пражском кафе Slavia.
«Что мы можем сделать, чтобы остановить войну? У нас не так много возможностей, - говорит он. - Журналистика - одна из самых эффективных возможностей».
Анин рассматривает свою работу как неотъемлемую часть пресечения попыток Москвы исказить правду о войне.
«Мы работаем 24 часа в сутки 7 дней в неделю, - сказал он. - Даже если вы не можете изменить реальность своими историями, мы сохраняем историю для будущих поколений».
Прага исторически была городом, где спасались литературные диссиденты, и эти изгнанные российские журналисты - лишь очередная глава в большой истории.
В ответ на вопрос о том, счастлива ли она, Рыжкова на мгновение оказывается застигнутой врасплох. «Да», - говорит она, прежде чем рассмеяться.
«Если бы вы задали мне тот же вопрос три года назад, когда я жила в Москве в своем доме, с мужем, с собакой, и если бы вы описали мне все, что произойдет со мной в течение следующих трех лет, я бы ответила, что в таких обстоятельствах невозможно оставаться счастливой, - признается она. - Но каким-то образом я счастлива».
