Понятие «генезис», означающее возникновение и зарождение, происходит, как известно, от греческого названия ветхозаветной Книги Бытия. Создатели документального фильма «Генезис 2.0» (Genesis 2.0) обыгрывают в его названии научные поиски ученых-биологов, решающих дерзкие задачи по клонированию и воссозданию живых организмов.
Фильм «Генезис 2.0» швейцарского документалиста Кристиана Фрая (Christian Frei), снятого им в содружестве с российским коллегой Максимом Арбугаевым (Maxim Arbugaev), начинает демонстрироваться в Нью-Йорке, в Центре независимого кино (IFC Center), начиная с 2 января. В Лос-Анджелесе показы начнутся 18 января, после чего фильм выйдет в других городах Америки.
Так получилось, что «сырье» для невиданных экспериментов ученым предоставили якутские охотники, занятые поиском бивней давно вымерших шерстистых мамонтов на далеких Новосибирских островах. Одна из недавних экспедиций обнаружила хорошо сохранившиеся в условиях вечной мерзлоты останки мамонта, в том числе его кровь. Фильм прослеживает усилия биологов в Южной Корее, Китае и США, нацеленные на «воскрешение» этих гигантских животных.
На показах в IFC Center 4 и 5 января Кристиан Фрай и несколько приглашенных им ученых-биологов представят фильм и ответят на вопросы зрителей.
На фестивале Санденс 2018 года фильм «Генезис 2.0» удостоен специальной награды жюри за операторскую работу (Максим Арбугаев).
Кристиан Фрай – режиссер, продюсер и монтажер. Считается одним из наиболее ярких новаторов современной документалистики. За фильм «Военный фотограф» (War Photographer, 2001) номинирован на премию «Оскар». Получил награду за лучшую режиссуру на фестивале Санденс за фильм «Космические туристы» (Space Tourists). С 2010 года является президентом Киноакадемии Швейцарии.
Сорежиссер и оператор Максим Арбугаев родился в 1991 году в Тикси. Добился успеха в спорте, став профессиональным хоккеистом. В настоящее время изучает документалистику во ВГИКе в мастерской Сергея Мирошниченко. Его режиссерский дебют «Охотники» (The Hunters, 2014) получил несколько премий на кинофестивалях.
«Генезис 2.0» снят совместно кинематографистами Швейцарии, Китая, России, Южной Кореи и США.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» по скайпу задал Кристиану Фраю, находившемуся в Цюрихе, несколько вопросов.
Олег Сулькин: Визуально ваш фильм поражает. Я ничего подобного не видел прежде. Ну, может, только в отдельных документальных фильмах Вернера Херцога. Как вы вышли на тему о мамонтах и биологической революции?
Кристиан Фрай: Тут не было никакой последовательной стратегии. Есть такое понятие – озарение. Все мои фильмы начинались с такого озарения. Оно меня посетило, когда я читал книгу Джорджа Черча (американский ученый-генетик, пионер синтетической биологии. – О.С.). Там целая глава посвящена идее возрождения шерстистого мамонта, вымершего десятки тысяч лет назад. Я узнал о промысле, который распространен на полярном севере России. Охотники ищут бивни мамонта, которые очень высоко ценятся на мировом рынке. В верхнем слое вечной мерзлоты иногда находят не только бивни, но и фрагменты плоти этих гигантских животных. И тут меня осенило: вот ниточка, которая связывает прошлое и будущее. Прошлое в виде мамонтов и будущее в виде биологической науки, подступающей к невероятной задаче воссоздания генома живых организмов.
О.С.: Да, эти крайности – первобытная архаика и передний край науки – переплетены в вашем фильме. Обе эти линии достойны, по-моему, отдельного фильма. Сложно было сохранять баланс между ними?
К.Ф.: Очень сложно было снимать на полярном Севере. Но не менее сложно было балансировать между двумя этими массивами информации – поисково-авантюрным и научно-исследовательским. Я потратил уйму времени, чтобы соединить эти два нарратива, причем соединить не формально, а осмысленно. Скажем, сибирские охотники каждый сезон отправляются на поиск бивней на далекие и загадочные Новосибирские острова. Это экспедиция в незнаемое. И в такую же невероятную и полуфантастическую экспедицию отправляются ученые-генетики, которые ищут пути воссоздания утраченных видов животных. Мы соединяли в монтаже эти две крайности.
О.С.: Если взять научный прогресс, как вы его преподносите, то возникает ощущение неведомой, но неумолимой опасности. Не много ли на себя берут ученые, вторгающиеся в святая святых жизни?
К.Ф.: Я их вовсе не демонизирую. Я пытаюсь понять, что они делают. Они энтузиасты, пытаются заглянуть за горизонт. Откроется ли нам мир дистопии, трудно сказать.
О.С.: И все же... Прогресс неостановим, как неостановима любознательность человечества. Вы показываете в фильме, что ученые в Китае, Южной Корее и США готовы на самые смелые эксперименты с клонированием. Скептики предупреждают: может открыться ящик Пандоры – с эпидемиями типа СПИДа, с появлением на свет существ, свойства которых окажутся губительными для людей. Что вы думаете? Остановят ли эти опасности человечество?
К.Ф.: Трудно однозначно сказать. Вы, наверное, видели сообщение, что в Китае впервые появились на свет дети с отредактированным геномом. Думаю, что у прогресса в этой области будут и светлые, и темные стороны.
О.С.: Вы показываете в фильме, что из-за глобального потепления вечная мерзлота отступает, и земля в арктической зоне медленно открывает то, что было веками и тысячелетиями спрятано. Вы говорили об этих изменениях с самими охотниками?
К.Ф.: Хочу уточнить: все съемки на Новосибирских островах делались Максимом Арбугаевым и его помощниками. Меня там не было. Путин поставил на островах военно-морскую базу, и туда не пускают иностранцев.
О.С.: Как вы сотрудничали с Максимом?
К.Ф.: Это был самый лучший опыт за всю мою карьеру. Максим – молодой, талантливый, энергичный человек. Я встретился с ним благодаря его сестре Евгении Арбугаевой. Она по профессии фотограф, и именно ее фотографии подвигли меня на знакомство с Максимом. Максим родился в Тикси, это в Якутии. Он стал успешным хоккеистом, и ему светила блестящая спортивная карьера. В 2012 году сестра взяла его с собой в поездку с охотниками за бивнями, и ему очень понравилось фотографировать и снимать видео. Максим решил стать кинематографистом и поступил во ВГИК, киноинститут в Москве. Я встретился с ним и узнал, что он уже снял короткий фильм о поездке на арктические острова. Это было таким счастливым совпадением. Максим свою часть фильма сделал самостоятельно, он все снял и смонтировал. А с охотниками за бивнями я разговаривал в Москве, во время международного кинофестиваля, где мы с Максимом показывали картину, и в Якутске, где я бывал много раз.
О.С.: Ваши впечатления о Якутии, о якутской культуре?
К.Ф.: Это огромный край, где живут не только якуты, но и другие этнические группы. Богатый край, где добывают золото и алмазы. Немногочисленные народы, живущие там, в частности, эвенки, исповедуют в основном шаманизм. Меня особенно заинтересовали суеверные страхи относительно бивней мамонта. Они считают, что злой рок будет преследовать человека, который прикоснется к бивню. Это вообще для них плохая примета иметь дело с останками мамонтов, тревожить тем самым Мать-Землю. Кроме того, они осуждают алчность, стремление к богатству. Бивни в хорошем состоянии стоят немало денег на мировом рынке, и нашедший такой бивень охотник может безбедно жить много лет. Это что-то сродни золотой лихорадке.
О.С.: Видите ли вы разницу между сибирскими охотниками за бивнями мамонта и охотниками, которые за большие деньги устраивают сафари в Африке?
К.Ф.: Разница есть. Охотники в Африке убивают слонов и других животных ради развлечения и ради слоновой кости. Охотники за бивнями мамонта в Сибири никого не убивают, они ищут останки животных, живших много лет назад. Они не наносят никакого ущерба природе.
О.С.: Что вы думаете по поводу идей о воскрешении исчезнувших видов животных, в первую очередь, шерстистых мамонтов?
К.Ф.: Я бы назвал эти идеи очень американскими. Представляете, увидеть живого мамонта?! У мамонтов хорошая репутация, они очень симпатичные, ведь все видели голливудскую анимацию «Ледниковый период». А вот динозавра вряд ли кто-то хотел бы воскресить. Ведь все видели «Парк юрского периода». Словом, наши представления об этом сформированы стереотипами массовой культуры. Но если оставаться в границах серьезной науки, то воссоздание утраченных видов животных – дело далекого будущего. В конце нашего фильма на экране появляется предупреждение: «Грядет что-то большее, чем мамонт». Научно-техническая революция может открыть человечеству совершенно невиданные перспективы. И уже сейчас наблюдается грандиозный прорыв. В Китае я побывал в центре, где аккумулируется компьютерная база данных геномов живых существ и организмов – животных, растений, бактерий. Компьютерные технологии уже позволяют нам читать алфавит жизни. Cоздан принтер для ДНК. Будущее уже близко.
