«Если стороны вооруженного конфликта готовы хоть о чем-то разговаривать, как правило они начинают с проблем экологии. А следом, возможно, по аналогии с Приднестровьем, идет футбол, спорт, культура… Но на Донбассе ситуация настолько острая и горячая, что даже об экологии пока сторонам говорить довольно сложно», – поясняет Русской службе «Голоса Америки» эксперт ОБСЕ Николай Денисов из швейцарской экологической организации Zoї Environment Network.
Бывший москвич Николай Денисов работал со этой организацией в зонах конфликта в Приднестровье, Абхазии, Средней Азии и Афганистане, и ему есть что и с чем сравнивать.
В Приднестровье через 27 лет после окончания горячей фазы конфликта национальная сборная Молдовы по футболу действительно проводит свои тренировочные сборы на стадионе «Шериф» в столице непризнанной «Приднестровской Молдавской республики», а команда военного лицея Тирасполя спокойно играет в чемпионате по регби «вероятного противника» – Молдовы. На украинском Донбассе же практически ежедневно гибнут люди, стороны если чем и обмениваются, то только телами «чужих» погибших, а горячая война между тем идет в крайне технологически опасном регионе, среди затапливаемых шахт, зон складирования химических отходов и заводов по производству взрывчатки, некоторые из которых помнили посещения тогда еще сенатора Барака Обамы.
В 2005 году Барак Обама в компании сенатора Ричарда Лугара посещал Донецкий казенный завод химических изделий, который в рамках программы Нанна — Лугара занимался утилизацией боеприпасов.
20 октября 2014 года этот завод оглушительно взорвался, основательно напугав миллионный Донецк. Всю свою историю предприятие в основном производило взрывчатку – для боеприпасов и промышленности. С чем был связан взрыв завода в 2014 году, доподлинно неизвестно до сих пор – совсем рядом шли тяжелые бои с применением артиллерии вокруг Донецкого аэропорта.
Но так случилось, что в ходе сражений 2014-2015 года линия фронта в Донецкой области закрепилась как раз на окраинах главных промышленных городов региона рядом с самыми опасными технологическими объектами, а в Луганской – обосновалась вдоль главной водной артерии региона реки Северский Донец.
Война идет непосредственно над десятками шахт, откуда, разумеется, не только прекратили добывать уголь, но и перестали откачивать воду. Линия фронта находится в непосредственной близости от химического гиганта завода «Стирол», расположенного рядом с ним полигона, где под открытым небом на окраине Горловки хранится 300 тысяч тонн ядовитых химических отходов, огибает остановленный еще в 90-х годах Никитовский ртутный комбинат с двумя его ртутными шахтами. Рядом с линией фронта в поселке Новгородское (до 50-х годов прошлого века этот поселок носил гордое имя “Нью-Йорк”) стоит еще один химический комбинат и водохранилище с отходами производства фенола с дамбой, отделяющей 270 тонн опасных отходов от русла речки Казённый Торец. К этой дамбе постоянно долетают артиллерийские снаряды.
Через зону постоянных боев тут несет свои воды в бетонном коллекторе канал Северский Донец – Донбасс. Мониторинг и ремонт коллектора невозможен из-за обстрелов, труба многократно пробита, вода частично выливается и подтапливает брошенные шахты под полем боя. Кроме того, в разгерметизированный канал теоретически может попасть любое загрязнение снаружи, а ближайшая лаборатория, которая сможет это обнаружить, находится примерно в сотне километров – на фильтровальной станции в Макеевке.
По оценке известного ученого–гидрогеолога профессора Евгения Яковлева последствия войны на Донбассе таковы, что регион в среднесрочной перспективе лишится всех собственных источников чистой пресной воды. На территории около 20 тыс. кв. км с высокой вероятностью образуются соленые болота. А неконтролируемое затопление брошенных шахт грозит привести к загрязнению Северского Донца, Дона и общего для России и Украины Азовского моря.
Так звучит оптимистичный «консервативный» сценарий для региона, который предполагает, что новой вспышки войны не будет и ничего нового и катастрофичного на остановленных и работающих предприятиях не случится.
Через пять лет войны Донбасс по-прежнему единое целое – главный источник пресной воды для региона канал Северский Донец – Донбасс дважды пересекает линию фронта и питает города как на подконтрольной, так и на неподконтрольной Украине территории. «Отключить» канал невозможно как раз из-за чересполосицы – он питает водой сначала подконтрольные Славянск, Краматорск и Константиновку, потом неподконтрольные Донецк, Макеевку и Ясиноватую, а затем снова «украинские» – Волноваху, Покровск и Мариуполь.
Кроме того, большинство угольных шахт тут связаны между собой так называемыми «сбойками», под землей кое-где вполне можно ходить под линией фронта, процесс неконтролируемого затопления шахт на неподконтрольной Украине территории неизбежно отзывается по другую сторону линии фронта.
По данным, обнародованным офисом Координатора проектов ОБСЕ в Украине, сейчас на Донбассе идет затопление 39 шахт, причем половина из них уже залита водой более чем на 50%. 38 из этих затапливаемых шахт – как раз на неподконтрольной Украине территории самопровозглашенных республик.
Но экологические последствия происходящего у всех общие, и их до поры до времени под эгидой международных организаций все же обсуждали ученые из Москвы, Донецка и Киева на нейтральных площадках. Автору этого материала известно по крайней мере о трех таких встречах, две из которых проходили на Кипре и в Стамбуле.
Сейчас не обсуждают – ученых развели последствия одного ядерного взрыва и смерти бывшего главы самопровозглашенной ДНР Александра Захарченко. После 31 августа все коммуникации прерваны.
Речь идет об инциденте, произошедшем в 1979 году. Возле Енакиево есть знаменитый объект «Кливаж» – стекловидная капсула с жидкими отходами произведенного на глубине 900 метров в шахте «Юный коммунар» («Юнком») экспериментального промышленного ядерного взрыва. 39 лет «ядерную шахту» держали в сухом виде, откачивая воду. В апреле 2018 в ДНР объект «Кливаж» начали целенаправленно затапливать.
Проект затопления ядерного объекта был разработан с участием специалистов из Москвы и Санкт-Петербурга.
Источники близкие к правительству ДНР рассказывали о целой серии презентаций проекта затопления шахты «Юнком», которую «российские товарищи» обещали затопить без ущерба для экологии. В разработке проекта участвовало АО "ВНИПИпроекттехнология", которое сейчас входит в структуру «Росатома», а в 1979 году как раз и разрабатывало проект промышленного ядерного взрыва под Енакиево и хранит всю документацию по этому взрыву.
«Я знаю только одно. Было заключение русских специалистов о том, что по итогам затопления радиоактивная вода «Юнкома» не выйдет на поверхность, – говорит Русской службе «Голоса Америки» заместитель украинского министра по делам временно оккупированных территорий Юрий Гримчак. – Наши же специалисты говорят, что радиоактивная вода может выйти в водоносные слои и на поверхность. Вот и вся разница оценок! А при выходе радиации на водосбор рек может последовать радиоактивное заражение Северского Донца, оттуда Дона и потом Азовского моря!»
Также в Киеве достоверно никто не может сказать, началось ли затопление ртутной шахты 2-бис под Никитовкой. О том, что в начале ноября насосы на 2-бис были отключены, объявил в начале декабря народный депутат Украины Дмитрий Тымчук.
Затопление шахты 2-бис грозит всему Донбассу, оно опасно не столько ртутным заражением источников питьевой воды (их нет поблизости), сколько тем, что прямо над шахтой проходит бетонный коллектор канала Северский Донец – Донбасс, и при неизбежной просадке грунта при разрушении шахты после затопления бетонная труба, несущая питьевую воду в Донецк и дальше, может быть просто разрушена.
Что такое шахтная вода даже без радиоактивного цезия и ртути, хорошо показывает ситуация в Луганской части Донбасса. Там после затопления трех ближайших шахт на оккупированной территории вода по сбойкам стала заливать самую глубокую шахту с украинской стороны линии фронта – «Золотое». Прорыв произошел в мае 2018-го, стабилизировать уровень воды удалось в июле и с тех пор каждые сутки из шахты качают шахтную воду оранжевого цвета со скоростью 930 м3 в час! И сливают ее без всякой очистки в местную речку Камышеваха, которая несет свои воды в Северский Донец как раз в российской части его течения.
Корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» удалось получить данные химического анализа воды из шахты «Золотое», сбрасываемой в сторону России. Его сделали украинские ученые летом при поддержке одного международного благотворительного фонда, после чего результаты были переданы как в ОБСЕ, так и в Министерство по делам временно оккупированных территорий. Видел эти результаты и эксперт ОБСЕ Николай Денисов.
Уголь Донбасса особый, его легко определять по повышенному содержанию серы. Хотя тот самый оранжевый цвет воде придают сложные превращения соединений железа под воздействием высокой температуры и изменившегося pH среды.
В шахтной воде из «Золотой» оказалось:
сульфатов (SO4) – 1240 мг на литр, при норме (украинский стандарт для питьевой воды) 250;
железа (Fe) – 16,9 мг на литр, при норме 0,2;
меди (Cu) – 3,7 мг на литр, при норме 1.
Итого, превышение допустимых норм: железо – в 84 раза, сульфаты – в 5 раз, медь – почти в 4 раза!
Простые расчеты при известной скорости сброса воды в реку и содержания в ней сульфатов показывают, что в год одна шахта «Золотое» отправляет в Ростовскую область 9300 тонн одной только серы! А в южной житнице России этой водой поливают поля и поят жителей того же Каменск-Шахтинска, у водоканала которого водосбор идет из Северского Донца.
И это только одна шахта Донбасса. В ноябре 2016 года группа профессора Яковлева провела исследование резервных источников питьевой воды вдоль линии соприкосновения на Донбассе, анализы воды тогда удалось собрать с обоих сторон. Так вот 88% источников уже тогда были непригодны для питья из-за загрязнения. Минерализация воды Северского Донца при входе в зону войны и при выходе из нее в Россию отличалась в 8 раз!
Тогда эти цифры интерпретировали как признак массового подъема грязных шахтных вод в водоносные горизонты и попадания их в реки. Очевидно, что за прошедшие годы ситуация только ухудшилась.
