Сейм Латвии большинством голосов принял в третьем, окончательном чтении законопроект, ужесточающий запрет на использование советской и нацистской символики. Документ обретет силу закона после его подписания президентом республики.
Запрет распространяется на использование флага, герба и гимна Советского Союза, а также соответствующих символов Латвийской ССР и нацистской Германии – советских серпа, молота и пятиконечной звезды, а также нацистской свастики.
Уже действующий в Латвии с 2013 года запрет на использование в определенных ситуациях этих символов также будет теперь распространяться на памятные, праздничные и развлекательные мероприятия. Под запрет попали и военные формы времен Советского Союза и Третьего рейха.
Вместе с тем, законопроект допускает исключения в тех случаях, когда это не связано «с прославлением тоталитарных режимов или оправданием их преступлений».
Инициатор законопроекта – депутат Сейма Латвии Андрей Юдин – пояснил, что запрет не касается советских наград, которые носят ветераны войны: «Ветеранов мы вообще не имеем права трогать. Это их награды. Если кто-то другой возьмет медаль или какую-то награду и будет прославлять режим и использовать эти предметы – будет какая-то ответственность».
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» попросила прокомментировать этот документ латвийских экспертов.
«Для одних это прикольно, для других – способ самоидентификации»
Ведущий исследователь Института философии и социологии Латвийского университета Каспарс Зеллис отметил, что тяготение к советской символике испытывают представители не только старшего поколения жителей Латвии. «Можно увидеть довольно много молодых людей, которые одевают, например, майки с гербом СССР или носят символику НКВД. А на 9 мая наряжаются в форму Советской армии образца 40-х годов.
Это – феномен, который мы называем post-memory, или “после воспоминаний”. Он приходит к молодому поколению уже не из уст их дедов, которые участвовали в войне, но главным образом из фильмов, книг, театральных постановок и масс-медиа, где говорится о событиях Второй мировой войны. И все эта продукция, пронизанная ностальгией по былому времени, приходит в Латвию из России», – свидетельствует Зеллис. И добавляет, что все сказанное относится той части молодого поколения, «которое настроено экстремистски и прокремлевски. Те, кто не может увидеть своего места в сегодняшней Латвии».
Это подтверждает и другой собеседник Русской службы «Голоса Америки» – историк и политический обозреватель Марис Зандерс. «9 мая довольно много молодых людей используют ту или иную символику. Для одних это просто “прикольно”, для других – некий способ самоидентификации. Кстати, в начале 90-х годов у многих в Латвии, включая меня, была “розовая мечта”, что молодые русскоязычные жители нашей страны выберут в качестве объектов самоидентификации старообрядцев, или белогвардейцев, которых в довоенное время в Латвии было довольно много. Но этого не произошло – русскоязычная молодежь, в основном, идентифицирует себя не с дореволюционной Россией, а с Советским Союзом», – отмечает он.
Что же касается молодых латышей, то они, по словам Зандерса, «настроены к советской символике не то чтобы негативно, а скорее – безразлично. Острого чувства неприятия этого у них нет, для них это чужое, поскольку они выросли на других символах».
«Из России будут троллить, но новых санкций не последует»
Известно, что российские власти крайне болезненно относятся к переосмыслению советского прошлого бывшими союзными республиками и странами, ранее входившими в так называемый «восточный блок». И на любые действия здесь, которые Кремль считает «враждебными» или даже «русофобскими», Россия отвечает дипломатическими демаршами, экономическими санкциями и политическим давлением.
Готова ли Латвия к тому, что вследствие принятия обсуждаемого законопроекта, ее отношения с Россией могут еще больше охладиться?
Марис Зандерс считает, что эти отношения и так уже испорчены настолько, что становиться хуже просто не могут. «Будет брошена еще одна шашка на территорию латвийского посольства? Так мы к этому уже привыкли. Российский транзит через нашу территорию и так уже дышит на ладан. Что остается? Нам объявят войну? Конечно, я утрирую, и этого не произойдет, а все остальное уже было», – замечает латвийский эксперт.
Каспарс Зеллис напоминает, что с начала 90-х годов в Латвии, фактически, был поставлен знак равенства между сталинским и гитлеровским режимами. «И эта концепция не менялась на политическом уровне уже более двадцати пяти лет. И это сравнение, я думаю, не является для Кремля чем-то новым. Конечно, из России будут троллить этот закон, но никаких новых санкций против латвийских историков и политиков, голосовавших за него, я думаю, не будет», – полагает ведущий исследователь Института философии и социологии Латвийского университета.
«Из плохих ситуаций не всегда есть хороший выход»
О сходстве тоталитарных режимов (в частности – советского и нацистского) говорили еще диссиденты в СССР. В конце 80-х – начале 90-х об этом стали говорить во всеуслышание, однако сейчас такое сравнение отвергается российскими властями и прессой.
Что же касается общественного мнения по этому поводу то правозащитник и публицист Александр Подрабинек считает, что ничего определенного здесь сказать нельзя. В беседе с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» он отметил: «Что думает большинство по тому или иному поводу, в России – установить невозможно. У нас нет ни нормальных выборов, ни нормальных социологических опросов, и сохраняется только общее впечатление, а вообще говоря – субъективное мнение о том, что думает большинство. А это – ненадежный инструмент».
Вместе с тем, Подрабинек согласен с тем, что значительная часть российского населения оскорбляется тем, что коммунизм может быть приравнен к нацизму: «Это – дань своей собственной истории, когда людям хочется, чтобы у них все было хорошо не только в будущем, но и в прошлом. Так им комфортнее жить. И, конечно, это – следствие массированной пропаганды, которая вдалбливает людям в головы мысль о том, что история их страны состоит из одних героических страниц, и ничего плохого в ней не было».
Говоря о новом латвийском законопроекте, ужесточающем ответственность за использование символики тоталитарных режимов, Александр Подрабинек подчеркивает: «Конечно, общественные настроения гораздо важнее, чем законодательные нормы. Потому что закон – есть производное от желания общества жить тем или иным образом. Если в обществе нет единого мнения, например, по поводу советской символики, то можно принять закон, который ограничивает ее распространение. Насколько это будет эффективным? Трудно сказать. Но из плохих ситуаций не всегда есть хороший выход. И многолетняя оккупация Латвии Советским Союзом была плохой ситуацией, и даже после окончания оккупации трудно справиться с ее негативными последствиями. И вот ограничение распространения советской символики – это попытка справиться с такими последствиями. А насколько она хороша или плоха – покажет время».
Подытоживая свой комментарий, он заметил, что на месте латвийских законодателей он считал бы данную меру чрезвычайной и временной, поскольку она является средством противостояния остаткам советской идеологии и практики в Латвии. «Вообще, система ограничений символики, языка и информации может завести очень далеко. С этим надо быть очень осторожным. И я – абсолютный сторонник Первой поправки американской Конституции, которая не разрешает каким-либо образом ограничивать свободу слова и вероисповедания. Это – фундаментальная ценность, которая прилагается к американской Конституции, и, я думаю, что этой норме следует быть верной и другим демократическим странам. Это – цель, к которой надо стремиться», – заключил Александр Подрабинек.
