В ноябре 1974 года 38-му президенту США Джеральду Форду предстояло насыщенное турне. План поездки включал визит в Японию и Южную Корею, а ее финалом должны были стать переговоры в Советском Союзе.

Те немногие из президентов США, кому довелось посетить Советский Союз, ограничивались европейской частью страны: так, в разгар Второй мировой президент Франклин Рузвельт участвовал в конференции союзников в Ялте, а в 1972 году Ричард Никсон прибыл с визитом в Москву. Визит Джеральда Форда стал первой (и на текущий момент, последней) поездкой американского президента на российский Дальний Восток.

Темой переговоров с генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Брежневым являлось ограничение стратегических вооружений (ОСВ или SALT). Первый договор серии ОСВ (совместно с соглашением о противоракетной обороне) был подписан в 1972 году, однако переговоры о дальнейшем сокращении ядерного арсенала и средств доставки продолжились, что вызвало необходимость дополнительных договоренностей — достичь их и планировалось в ходе ноябрьского визита Форда на Дальний Восток.

23 ноября Форд вылетел из Южной Кореи во Владивосток. По пути президентскому борту пришлось вновь сесть в Токио: в то время Москва и Сеул не поддерживали дипломатических отношений, и СССР формально не мог принять прямой рейс из этой страны.

Указанный вопрос журналиста пресс-секретарю напрашивался сам собой: всего в 33 километрах от места встречи находится владивостокский аэропорт Кневичи. Однако ни он, ни другой гражданский аэропорт в Приморье в те годы не был способен принимать крупные авиалайнеры — поэтому выбор пал на военную базу Воздвиженка под Уссурийском, расположенную в ста километрах от города.

Сегодня этот аэродром уже не действует: в конце «нулевых» он был законсервирован, часть самолетов переведена на другие базы, а другая — оставлена ржаветь под открытым небом.

Накануне саммита на юг Приморья обрушилась сильная метель, которая, как вспоминал один из участников переговоров, госсекретарь Генри Киссинджер, могла повлиять на перенос места встречи в другой дальневосточный город — Хабаровск. В своих мемуарах Киссинджер скептически описал такую перспективу: через реку Амур от Хабаровска находится китайская граница, поэтому «советско-американский саммит наверняка был бы воспринят в Пекине как провокационное проявление сговора сверхдержав».

В итоге днем 23 ноября президентский борт приземлился на заснеженную полосу под Уссурийском.

К теме погоды американская делегация возвращалась не раз: тот же Киссинджер описывал предоставленную ему на время саммита дачу как «хоть и не элегантную, но обеспечивающую защиту от самого пронизывающего холода, который я когда-либо испытывал».

На Воздвиженке американскую делегацию встретили, помимо прочих, сам Брежнев, глава МИД Андрей Громыко и посол СССР в США Анатолий Добрынин. Помимо Форда и Киссинджера, американскую делегацию представляли внешнеполитический советник Хельмут Зонненфельдт, советник по нацбезопасности Брент Скоукрофт и другие.

Делегации сопровождал внушительный пул репортеров: 70 американских журналистов и 40 сотрудников советских СМИ.

Неформальные переговоры завязались уже на борту поезда. Темы беседы были совершенно разные, и далеко не все из них касались основного вопроса — ядерного разоружения.

Форд интересовался сельскохозяйственным потенциалом территории, по которой проезжали гости, однако, как вспоминал потом Киссинджер, сам Брежнев не очень хорошо разбирался в агрокультурных особенностях региона.

Собеседники вспоминали новоорлеанский и болгарский кофе, обсуждали прошлый визит генсека в США (Форд советовал Брежневу в следующий раз посетить Чикаго), говорили об экс-президенте Ричард Никсоне, с которым Брежнев встречался в 1972 году, а также шутили — например, генсек нередко отпускал колкости в адрес госсекретаря Киссинджера, с которым ранее уже проводил переговоры.

Пунктом назначения полуторачасовой поездки была локация самих переговоров — расположенный на берегу Амурского залива санаторий «Океанский», являющийся одной из здравниц Министерства обороны СССР.

Американской делегации был выделен один из корпусов санатория и несколько дач, в том числе отдельные дома для президента и госсекретаря.

Впрочем, антураж гостей не сильно впечатлил. Форд вспоминал, что «хотя Советы трудились десять дней, чтобы привести место в порядок, [...] оно все еще выглядело как заброшенный лагерь YMCA в Катскилле».

«Океанский», расположенный в курортной зоне Владивостока в районе железнодорожной станции Санаторная, и сегодня используется по назначению.

В то время, как генсек отпускал шутки в адрес госсекретаря, сам Киссинджер предупреждал президента об особенностях переговорного стиля Брежнева.

В инструктивной записке Форду, предшествовавшей поездке, госсекретарь говорил, что Брежнев «в принципе, не очень компетентен, склонен к нетерпению в деталях и часто плохо подготовлен, если не сказать дезинформирован. Он скрывает эти черты различными театральными выходками и отвлекающими маневрами, хотя в глубине души он жесткий, безжалостный оппонент, не склонный платить за просто добрую волю». Киссинджер советовал Форду «откровенно и трезво изложить нашу позицию и позволить ему ее усвоить».

Деловая часть саммита стартовала вечером того же дня. Переговоры, начавшиеся с речи Брежнева и угощений бутербродами, пирожными и чаем, вскоре перешли к обсуждению главной цели — сокращения вооружений. Многие важные детали уже были оговорены, поэтому Киссинджер сравнил происходящее с японским театром кабуки, «с почти традиционным сценарием и предопределенным результатом, с главным отличием лишь в том, что психология актеров была нестабильна, и они чувствовали себя свободными изменить последний акт».

Форд продолжал настаивать на равных для обеих стран лимитах для ядерного оружия — притом, как вспоминал позднее Киссинджер, у Пентагона в любом случае не было планов достигать потолка в 2400 ракет. В разговоре обсуждались темы стратегически арсеналов США в Западной Европе, производство субмарин класса «Огайо» с ракетами «Трайдент» на борту, объемы ракетных шахт и лимиты на число стратегических бомбардировщиков B-1.

Госсекретарь вспоминал, что по прошествии первого дня Форд и американская делегация были в восторге. «Брежнев согласился на равные цифры по всем типам [вооружений], на которых настаивал Пентагон, и на том самом уровне, что предложил Форд, — вспоминал Киссинджер в книге Years of Renewal. — Мы не сделали никаких существенных уступок».

Первый день оказался чрезвычайно продуктивным — вместо запланированных двух часов переговоры продлились в три раза дольше и закончились после полуночи. Делегаты согласились пропустить ужин и лишь несколько раз устраивали перерывы. Например, в ходе одного из них американская делегация, опасаясь подслушивания, вышла на мороз и, встав в круг, продолжила обсуждение (на фото ниже).

Брежнев, который сам периодически прерывался для консультаций с Москвой, в один из перерывов подарил Форду изготовленный из дерева его портрет. Президент назвал картину «изумительной работой», но не нашел в портрете сходства с собой, объяснив это тем, что «художник срисовывал с картинки в каком-то русском журнале». По воспоминаниям Форда, в тот день фотограф Дэвид Кеннерли сказал, что на картине изображен не президент, а певец Фрэнк Синатра. «Это был тот случай, когда я не оценил юмор этого умника», — вспоминал президент в своих мемуарах.

Форд попросил своего военного советника Боба Барретта разбудить его в 6 утра и сообщить счет футбольного матча между командами университетов штатов Мичиган (за него и болел президент) и Огайо.

По итогам первого дня, Форд и Брежнев договорились ограничить количество ядерных носителей 2400 единицами. Из этого числа не более 1320 могли быть разделяющимися на несколько частей боеголовками (известны как РГЧ ИН или M.I.R.V).

На второй день никаких крупных прорывов не произошло. Стороны оказались довольны дискуссией прошлого дня и обсуждали — хоть и безрезультатно — не связанные с разоружением темы (например, еврейскую эмиграцию из СССР).

Ниже вы можете послушать финальную часть речи Леонида Брежнева и заключительную часть речи Джеральда Форда (с переводом) на ужине 24 ноября 1974

Политическая дискуссия завершилась приглашением Брежнева покинуть заснеженный санаторий и посетить Владивосток, являвшимся главным советским портом на Тихом океане. Город был (и по прежнему остается) базой Тихоокеанского флота, а количество военных объектов побуждало советские власти держать иностранцев от него подальше: вплоть до 1990-х годов Владивосток оставался закрытым городом, посещение которого строго регламентировалось.

В своих мемуарах Форд вспоминал, как черный лимузин, в котором ехали он и Брежнев, спустился к главной площади, где их аплодисментами встретила толпа.

На экскурсии присутствовал госсекретарь Киссинджер, назвавший Владивосток «центральноевропейским городом, выброшенным на край Азии», притом, не похожим «на переполненные, гиперактивные мегаполисы Японии и Кореи», куда ранее прибыла американская делегация. «Целью царей при создании города в первую очередь было создание порта для вылазки Российской империи в Азию, — размышлял Киссинджер. — Для Советского Союза опасность заключалась в том, что аванпосты всегда рисковали превратиться в осажденные анклавы».

Президент США впоследствии называл переговоры в Приморье «подходящим завершением поездки, призванной укрепить связи со старыми друзьями и расширить области согласия с потенциальными противниками». Пресс-секретарь Нессен заявил, что президенту за три месяца удалось договориться о том, чего его предшественник Ричард Никсон не смог добиться за пять лет.

Несмотря на эйфорию Форда от достигнутых договоренностей, далеко не все разделяли его оптимизм. Вернувшись в Вашингтон, Форд столкнулся с критикой в Конгрессе. По воспоминаниям Киссинджера, речь шла даже не об условиях Владивостокского соглашения, а о самом факте переговоров с Москвой. «На передовой дебатов по политике "разрядки" в Вашингтоне находились преданные своему делу мужчины и женщины, не собиравшиеся менять убеждения в том, что соглашение с Советами было более опасным, чем патовая ситуация», — писал Киссинджер.

Критично отнеслись к саммиту и ряд ведущих американских СМИ. Так, например, газета The New York Times писала в 1974 году, что соглашение «не устанавливает предел гонке вооружений [...], а наоборот, уполномочит обе стороны продолжать запланированное наращивание», что, по мнению газеты привело бы к увеличению расходов и растущей нестабильности.

Сам Форд говорил, что последующие месяцы стали самыми сложными в его президентстве, если не во всей его жизни.

В ходе саммита американский президент пригласил Брежнева посетить США через два года для подписания нового соглашения. Этого так и не произошло, однако договоренности во Владивостоке вылились в диалог, который в итоге был оформлен договором ОСВ-2. Форд к тому моменту уже покинул свой пост, и Брежнев подписал соглашение с президентом Джимми Картером в 1979 году в Австрии. Сенат США ратифицировать договор отказался — однако Соединенные Штаты его условия соблюдали.

Закончился саммит вылетом с того же аэродрома в Воздвиженке. Президент был одет в волчью шубу, подаренную ему на пути в СССР меховщиком Джеком Кирном во время дозаправки на Аляске.

Этот материал создан на основе стенограмм переговоров, материалов Президентской библиотеки Джеральда Форда, мемуаров A Time to Heal: The Autobiography of Gerald Ford, книги Генри Киссинджера Years of Renewal и открытых источников.

Об истории переговоров Вашингтона и Москвы о ядерном оружии мы рассказывали в этой статье.