При освещении хода ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС показать успешное выполнение широкомасштабных технических и организационных мероприятий направленных на ликвидацию последствий аварии. Указать на несостоятельность претензий и оценок как отдельных официальных лиц, так и прессы из ряда западных стран, заявляющих о якобы существенном экологическом и материальном ущербе, нанесенном за счет распространения небольших количеств радиационных веществ с воздушными массами из зоны чернобыльской АЭС».
Это – цитата из секретного документа под названием «Директива для освещения на пресс-конференции основных вопросов, связанных с причинами и ходом ликвидации последствий аварии на четвертом блоке Чернобыльской АЭС». Дата - 4 июня 1986 года.
Директива стала одним из экспонатов выставки под названием «Чернобыль. Испытание на прочность». А сама экспозиция, открытие которой было приурочено к 25-ой годовщине аварии на Чернобыльской АЭС, стала второй частью проекта «Советский Нерушимый. Последняя глава» в санкт-петербургском Музее политической истории России.
Советская власть – проверка гласностью
Куратор выставки, руководитель выставочно-экспедиционного отдела музея Александр Смирнов констатирует, что за рамками экспозиции остались медицинские и технические аспекты событий, произошедших в Чернобыле четверть века назад.
«Для нас важно представить эту трагедию в контексте взаимоотношений власти и общества в условиях техногенной катастрофы, – сказал Александр Смирнов. – Как власть должна реагировать, действовать в условиях этой катастрофы, насколько власть должна доверять обществу? И с другой стороны – как должно общество относиться к власти, насколько оно может противостоять паническим настроениям, которые могут стать губительными для государства и для самого общества?»
Организаторы выставки обращают особое внимание на два аспекта Чернобыльской трагедии. В первую очередь – на деятельность так называемых «ликвидаторов» – врачей, пожарных и других специалистов, прибывших в Чернобыль в первые дни после взрыва четвертого реактора местной АЭС и сделавших все возможное, чтобы минимизировать последствия техногенной катастрофы.
На выставке есть специальный раздел, где рассказывается о деятельности ликвидаторов: почетные грамоты, авторские фотографии с места взрыва четвертого реактора ЧАЭС, молитвослов, вынесенный из дома, находившегося в непосредственной близости от атомной электростанции.
А на соседнем стенде – образцы плакатов и листовок, распространявшихся народными фронтами ряда бывших союзных республик в конце 80-х годов. Поскольку, как поясняет Александр Смирнов, власть, провозгласившая гласность своим руководящим принципом, столкнулась весной 1986 года с непредвиденными обстоятельствами. Информация о подлинных масштабах чернобыльской катастрофы стала распространяться по неформальным каналам. В том числе и так называемыми «зарубежными радиоголосами», с трансляции которых в качестве образцово-показательной меры были убраны «глушилки».
О пользе «вражьих голосов»
К числу таких станций относилось «Радио Швеция». В коридорах русской редакции этой радиостанции на самом почетном месте долгое время висело письмо благодарных слушателей из-под Киева с незамысловатым четверостишьем:
На горе горит реактор,
Под горою пашет трактор.
Если б шведы не сказали,
До сих пор бы там пахали.
Разумеется, о выбросе радиации в районе Чернобыля, немедленно сообщили все ведущие мировые СМИ, в том числе – «Голос Америки». Поэтому ведущие газеты Советского Союза с некоторым запозданием начали публиковать передовицы под заголовками: «Кому нужна антисоветская компания в связи с аварией на Чернобыльской АЭС», «Райком работает круглые сутки», «Соловьи над Припятью», «Чернобыльская АЭС: ситуация стабилизируется» и т.п.
Авторы подобных публикаций руководствовались документом под красноречивым названием «Распоряжение № У-2617 начальника Третьего главного управления министерства здравоохранения СССР Шульженко «Об усилении режима секретности при выполнении работ по ликвидации последствия аварии на ЧАЭС». В этом документе, также представленном на выставке, в частности, говорится:
«Засекретить сведения об аварии; Засекретить сведения о результатах лечения;
Засекретить сведения о степени радиационного поражения персонала,
участвующего в ликвидации последствий аварии на чернобыльской АЭС».
«Хай живе КПСС…»
Александр Смирнов подчеркивает: «Мы не утверждаем категорично, что катастрофа на Чернобыльской АЭС развалила Советский Союз. Но именно «система сверхдержавы» была подорвана этим ударом. В 86-м году система его выдержала, но последствия были очень ощутимыми».
Одно из главных испытаний Чернобыля – колоссальный экономический урон. До сих пор специалисты не могут подсчитать, во что обошлись стране последствия чернобыльской катастрофы. «И эти материальные потери сказались на планах Горбачева по улучшению жизненного уровня советских граждан и на модернизации промышленности», – констатирует Смирнов.
А население СССР к тому времени окончательно разуверилось в официальных докладах о «развитом социализме», о «скорейшем построении коммунизма» и о том, что «СССР станет законодателем мод в области автомобильной промышленности». Не случайно, вспоминает Александр Смирнов, в 1986 году приобрели популярность частушки вроде «Хай живе КПСС на Чернобыльской АЭС» и черный юмор, представленный, в частности, знаменитым анекдотом:
«- Можно ли есть чернобыльские яблоки?
- Можно, только огрызки нужно глубже закапывать!»
«Может быть, для ликвидаторов это звучит оскорбительно, но общественные настроения не подвергаются контролю, и чернобыльская трагедия также стала поводом для иронии над КПСС, и над всем союзным центром», – констатирует куратор выставки.
По мнению Александра Смирнова, катастрофа на ЧАЭС произошла в переломный момент истории СССР – во время попытки реформы государственной системы.
На выставке представлена справка, составленная для члена Политбюро ЦК КПСС Григория Романова (который в первой половине 80-х годов рассматривался как один из наиболее вероятных преемников Леонида Брежнева). В этом документе зафиксировано, что еще до начала Перестройки на атомных электростанциях СССР постоянно происходили аварии разной степени серьезности. Но высшее руководство страны не придавало этому факту значения.
А бывший председатель правительства СССР Николай Рыжков в своей книге «10 лет великих потрясений» написал, что в апреле 1986 года, узнав о взрыве на Чернобыльской АЭС, он, будучи человеком неверующим, внезапно начал спрашивать себя: «За что, Господи?».
«Наверно, ответ очевиден, – считает Александр Смирнов, – за то, что руководство своевременно не поняло, что страна вступила в постиндустриальную эпоху, а люди живут в эпоху, когда все изменяется валом, экстенсивным развитием и просто не готовы работать с новыми технологиями. Это как раз все то, о чем мы постоянно говорим последние лет двадцать».
Вот названия двух книг, представленных на выставке: «Репортаж из Чернобыля. Записки очевидцев. Воспоминания. Размышления» и «Чернобыль: дни испытаний». Обе увидели свет значительно позже, чем были составлены секретные циркуляры о том, как нужно освещать в прессе аварию на четвертом энергоблоке ЧАЭС. Тогда, в апреле 1986-го, до упразднения СССР оставалось пять с половиной лет.
