Дмитрий Гудков был избран в Государственную Думу шестого созыва по спискам «Справедливой России». Он получил известность как активный участник протестных акций «белоленточного движения». Используя депутатские полномочия, старался помочь задержанным во время митингов против фальсификаций на выборах. С октября 2012 по октябрь 2013 года был членом Координационного совета оппозиции, что стоило ему членства в «Справедливой России».
За время депутатства инициировал несколько законопроектов, ни один из которых пока не получил одобрения думского большинства. В настоящее время Дмитрий Гудков активно продвигает идею принятия нового Закона о выборах в нижнюю палату российского парламента. Именно с этой законодательной инициативы начался разговор депутата с корреспондентом «Голоса Америки».
Анна Плотникова: Дмитрий, расскажите, в чем суть вашего альтернативного законопроекта о выборах в Государственную Думу?
Дмитрий Гудков: Я прекрасно понимаю, что нашу страну нужно реформировать, конечно, не с помощью Закона о выборах. Нам нужна конституционная реформа, нужна смешанная, или парламентская республика, независимая судебная система, и так далее.
Но, для того, чтобы вносить поправки в Конституцию, нужно 90 голосов депутатов, поэтому я могу делать только то, что могу. В течение года я вместе с командой лучших экспертов в области избирательного права готовил проект альтернативного Закона о выборах, который позволит сформировать действительно нормальный парламент. «Нормальный» это означает, что расклад сил, голосов и мест в парламенте соответствует реальному настроению в обществе, это – первое. Второе, в этом парламенте представлены разные точки зрения, он может самостоятельно влиять на принятие политических решений, и там есть дискуссия. Вот это – нормальный парламент.
Есть разные избирательные модели. Есть пропорциональная система, когда все места распределяются среди партий, прошедших избирательный барьер в зависимости от того, кто какой процент голосов набрал. Есть смешанная система, которая будет действовать у нас в 2016 году, когда половина мест в Думе распределяется среди партий, и еще половина – среди одномандатников. Чем эта система плоха для нашей страны? Тем, что партия, за которую проголосуют 30% избирателей, может получить 70% мест в парламенте. Такие перекосы возможны, потому что к мандатам, полученным по спискам, прибавляются мандаты, которые партия получает с помощью победителей в одномандатных округах. Эта система – несправедливая, и она исключает нормальную конкуренцию, приводит к монополизации власти и приводит к тому, что парламент становится «не местом для дискуссии».
Мы изучали мировую практику, и, в частности – законодательство Германии. Это – та модель, которая для нашей страны наиболее подходящая, она позволяет сформировать такой парламент, какой хотят граждане. Система достаточно сложная, но эффективная. По этой системе голоса и мандаты партий, полученные по спискам, не суммируются с мандатами, полученными в округах. Например, партия получает 150 мандатов по спискам и проводит еще 100 одномандатников. В смешанной системе у нее было бы 250 мандатов, а в нашей у нее будет 150, просто первые 100 уйдут одномандатникам.
Распределение происходит следующим образом: сначала мандат получают независимые кандидаты, которые победили в округах, либо представители непарламентских партий. Допустим, таких мандатов будет 50. Останется, таким образом, 400 из 450-ти мест в Думе. Так вот, оставшиеся распределяются пропорционально среди тех партий, которые прошли в парламент. И если какая-то партия получила, допустим, половину из этих оставшихся мест, то первые места уходят победителям в округах.
Это – первая новация, которую мы предлагаем. Вторая: заменить одномандатные округа многомандатными. Что происходит в этом случае? Вот представьте: в одном округе четыре сильных кандидата набирают, примерно, по 25% голосов. Из них проходит один человек, набравший чуть больше других. Соответственно, в Думе представлены интересы только четверти избирателей. Если бы был двух или трехмандантый округ, в первом случае были бы представлены 51% избирателей, во втором – три четверти.
То есть, мы расширяем представительство, а главное – в многомандатных округах не работает административный ресурс, потому что он не делится на два или на три. Даже если власть проводит своего кандидата по округу, второе и третье место могут занять представители альтернативных точек зрения. Не говорю «оппозиционные», или «не оппозиционные» – альтернативные кандидаты имеют больше шансов на прохождение в парламент.
А.П.: Но при существующем пятипроцентном барьере все равно ощутимое преимущество у кандидатов от «партии власти». Хотя бы за счет упомянутого вами административного ресурса.
Д.Г.: Мы планируем понизить и проходной барьер до 3%, чтобы в Думе было представлено больше партий. Мы хотим также ввести избирательный залог, потому что очень часто неугодных властям кандидатов не пропускают в Думу. Ведь собрать подписи очень сложно, и любой чиновник на местах может признать ваши подписи недействительными, если где-то неправильно запятая поставлена. Для того чтобы у кандидата была возможность участвовать в выборах, мы и предлагаем вернуть избирательный залог, и дать возможность кандидатам регистрироваться, внеся этот залог.
Дальше у нас предполагается возможность создания избирательных блоков, и еще много-много всего, включая более демократические процедуры формирования избирательных комиссий, и так далее.
Собственно, нет никаких иллюзий в том, что эта Дума заинтересована в принятии нового Закона о выборах, потому что в нем формируются нормальные правила игры и условия для политической конкуренции. А власть сейчас в ней не заинтересована. Но, тем не менее, в 2016 году жизнь не заканчивается. Мы работаем на будущее, мы работали над этим законом год, и поэтому, как только наступит «час Икс» – скажем, вернется демократическая волна, или произойдет раскол элит, либо какие-то другие факторы повлияют на ситуацию в стране – у нас будет готовое решение по формированию парламента.
Как правило, в странах, которые совершают переход от авторитарного режима к демократии, наблюдается дефицит времени на принятие серьезных взвешенных решений. Там реформы принимаются в течение недель или месяцев, и совершается очень много ошибок. В данном случае мы все проработали с учетом сотни замечаний от разных экспертов, и, несмотря на это, там остался целый ряд спорных моментов, но, тем не менее, это – готовое решение на будущее. И я уверен, что рано, или поздно, страна все-таки вернется на демократический путь развития, и этот закон будет нужен не только гражданам и оппозиции, но и элитам, которые, я думаю, будут заинтересованы в политической конкуренции. Потому что при демократии бизнес стоит дороже, и для него меньше рисков. В демократии есть независимая судебная система, которая позволяет защитить собственность, и когда-нибудь мы к этому придем.
А.П.: Давайте теперь перейдем от будущего к настоящему. Вы известны, как депутат, активно направляющий запросы во властные инстанции по самым острым темам. Вы писали в министерство обороны РФ с просьбой прояснить судьбу российских десантников в Украине, а в последние недели – и о российских военнослужащих в Сирии. Какова судьба этих запросов?
Д.Г.: К сожалению, я получил отписки на эти запросы. По поводу десантников, погибших в Донбассе, мне ответили: «Уважаемый депутат, есть закон о защите персональных данных, и мы не можем раскрыть вам эту информацию». Это – совершенно очевидная отписка, но, как говорил Борис Немцов – он мне позвонил и сказал: «Дима, не переживай! Эта отписка означает, что мы действительно правы, десантники, к сожалению, погибли. И когда власть присылает тебе такие отписки, фактически, она расписывается в том, что не защитила своих десантников, в том, что она, действительно, располагает этими данными, но не хочет делиться». Поэтому совершенно очевидная отписка говорит о том, что власть просто не заинтересована в расследовании тех или иных фактов.
Что касается запроса по Сирии, я получил ответ, что наши войска там присутствуют, но ни в каких боевых операциях не участвуют. Это было еще до бомбардировок всяких. Насколько я знаю, сейчас Рашкин (депутат Госдумы от КПРФ – А.П.) направил запрос по погибшему в Сирии военнослужащему. Я поддержал этот запрос. Давайте дождемся, что ответит министерство обороны, хотя, на мой взгляд, совершенно очевидно, какая будет официальная позиция – это был несчастный случай, и все, что угодно.
А.П.: Дмитрий, а вы чувствуете, что в нынешнем составе Госдумы у вас нет единомышленников? Ну, хотя бы на примере голосования по вашему политическому соратнику Илье Пономареву, ныне находящемуся в США. Как голосовали за лишение его депутатских полномочий и арест?
Д.Г: Ну, во-первых, против этого проголосовали еще Валерий Зубов и Сергей Петров. Поэтому я себя не чувствую «белой вороной». И даже в «Единой России» очень много депутатов, которые молчаливо поддерживают демократическую оппозицию. Потому что они прекрасно понимают, куда движется страна – создается много рисков для их бизнес-интересов. Там много бизнесменов, которые видят, что изоляция России, в общем-то, ставит крест на стране. И, конечно, никто не хочет, чтобы у нас процветало мракобесие, чтобы у нас закручивались гайки, начинались репрессии. Потому что сегодня система работает против оппонентов, завтра она будет пожирать сама себя. И это уже происходит – случай с Гайзером, случай с Якуниным, на днях еще исключили из «Единой России» Елену Скрынник. И чем все это закончится – никто не знает.
Поэтому много рисков уже не только для оппонентов власти, но и для самой власти. В стране – экономический кризис, ресурсы уменьшаются, возрастает уровень конкуренции за эти ресурсы среди провластных группировок. И это – серьезный вызов и большой риск для власти. На самом деле в парламенте ведь решения не принимаются. У меня нормальные отношения со многими депутатами разных фракций, и, в общем-то, многие в кулуарах высказывают поддержку.
А.П.: А как вы находите сторонников и союзников среди депутатов от конкурирующих с вами партий?
Д.Г.: Пожалуйста: возьмем закон о прямых выборах мэров. В «Единой России» есть бывшие мэры крупных городов, которые когда-то избирались. Сегодня в тех городах, которые они представляют в Думе, процветает коррупция, потому что вместо избранных градоначальников сейчас там назначенцы, которые плюют на интересы граждан и города, и зарабатывают в свой карман. И, соответственно, очень многие депутаты действительно обеспокоены, как развиваются их города. И я могу сказать, что когда я вносил на рассмотрение закон о прямых выборах мэров – да, была дана команда не поддерживать этот проект, но многие подходили и говорили: «Это – очень правильная идея, и мы тебе благодарны, что хоть кто-то в Думе этим озаботился». Это – как пример.
И таких историй много. Например – Закон о борьбе с плагиатом в диссертациях. Ко мне подходили академики, депутаты, жали руку и говорили: «Это – правильная идея, потому что все эти плагиаторы, фактически, девальвировали ученые труды – наши диссертации. Если мы годами готовили эти работы, то они просто их покупали и переписывали».
Поэтому – это тоже идея, которая находит поддержку. И таких идей много. Я ведь не занимаюсь популизмом, а поднимаю конкретные проблемы. И эти проблемы затрагивают не только оппозицию, но всех людей. В том числе и представителей власти. Возьмем, опять-таки, ситуацию с Украиной, с Сирией, санкции… Все это привело к тому, что обрушилась наша экономика – не только из-за санкций, понятно, а по разным причинам. Та же «сырьевая игла» – давняя наша проблема. В результате у нас упал курс валюты, все стали в два раза беднее. Люди занимаются бизнесом, представляют различные структуры, и сейчас для них невозможно получить кредиты. И получается, что вся ситуация с экономикой по ним ударяет, бьет конкретно по их карману. И даже представители элит становятся не бенефициарами, а теряют деньги. И это – проблема для власти.
И когда я прихожу к ним и говорю: «Вам же нужна независимая судебная система, потому что у вас силовики все отнимут». И, действительно, силовики покушаются на бизнес-интересы уже и депутатов. То есть, настолько система деградировала, что даже наверху начинаются разборки из-за ресурсов. И нет никаких понятных правил, нет никаких правовых норм, нет институтов, которые бы регулировали спорные вопросы. Поэтому, повторяю, независимая правовая судебная система нужна всем. И многие депутаты это понимают, но их поддержка, к сожалению, выражается только словами в кулуарах, но не в голосовании. По крайней мере, пока.
А.П.: А тем временем пополняется реестр НКО, выполняющих, по мнению Минюста, функции «иностранных агентов», расширяется список «нежелательных иностранных организаций», раздаются разговоры о возврате к такому понятию, как «враги народа»…
Д.Г.: По-моему, уже дошли мы до этого. Разве, нет? У нас уже есть всякие экстремистские группировки, которые составляли свои списки «нежелательных граждан». Это все есть, но я не вижу, что здесь проводится какая-то централизованная политика. Я вижу раскол между разными спецслужбами, между различными властными группировками. Я не думаю, что, грубо говоря, в управлении внутренней политики президента дают команду устраивать какие-то провокации с оппозиционерами. Думаю, это происходит уже на местном уровне, когда люди сами инициативу проявляют.
Я не думаю, что когда я приезжаю в Нижний Новгород на встречу с общественностью, в Кремле решают к Дмитрию Гудкову отправить провокаторов из движения «НОД» господина Федорова (Евгений Федоров – депутат Госдумы от «Единой России» – А.П.). То есть, вся система потихонечку выходит из-под контроля. И даже если происходят эти негативные процессы, это – инерция системы. Потому что даже в самой системе понимают, что невозможно, словно говоря, управлять лодкой, в которой две больших группы сгруппировались в одной части, и все это грозит перевернуться.
То есть, должны быть представители разных взглядов, разных течений, должна быть нормальная дискуссия, иначе ситуация выходит из-под контроля. Я думаю, что многие во власти это начинают понимать.
Я почувствовал, что все устали очень сильно от постоянного конфликта, от войны друг против друга. Мне так кажется. По крайней мере, в Думе я чувствую настроение. Если раньше кто-то через губу пытался со мной разговаривать, сейчас этого нет, все общаются мирно, все все понимают, все уже пытаются, наоборот, восстановить отношения, где они были порушены – такой тренд я заметил.
Пока это наблюдается только в Думе. Но, конечно, при этом все равно по инерции система продолжает закручивать где-то гайки, у нас все равно есть политзаключенные, и все эти проблемы не решаются, в том числе, из-за того, что одна «рука» не ведает, что творит другая. Соответственно, во власти тоже есть разброд и шатания.
