После террористических нападений 11 сентября 2001 года американские специалисты по безопасности изучают различные сценарии потенциальных атак террористов и способы их предотвращения. Наибольшую угрозу представляет нападение с применением атомного, биологического и химического оружия. Из этой смертельной триады самым опасным эксперты признают химическое оружие. Причина в том, что изготовление в подполье атомной бомбы и биологических агентов связано с колоссальными техническими трудностями. А химоружие имеется в наличие в готовом виде.
…На российской военной базе близ города Щучье в Зауралье на стеллажах лежат пыльные – словно бутылки марочного вина – артиллерийские снаряды с нервно-паралитическим газом VX. Смертоносность его такова, что крохотная капля маслянистой жидкости, попав на кожу, влечет гибель человека. Между тем небольшие снаряды легко укладываются в заплечный рюкзак, который можно вынести за пределы базы. Российские военные заявляют, что такой вариант исключен и что до сих пор ни один из двух миллионов химснарядов не пропал. Однако американские спецы учитывают возможность кражи.
На другой стороне планеты, в Техасе, в апреле 2003 года полиция обнаружила в сарае за домом некоего Уильяма Крара химические ингредиенты для получения цианистого водорода — смертоносного газа, особо опасного в городских условиях. Шестидесятитрехлетний Крар, член группировки, проповедующей превосходство белой расы, был обвинен в хранении химического оружия. Однако адвокат заявил, что его подзащитный приобрел оба ингредиента совершенно легальным образом – заказав их в фирме, занимающейся золочением металлоизделий.
Оба примера фигурировали на недавнем вашингтонском семинаре экспертов по химическому оружию, которые пришли одновременно к пессимистическому и оптимистическому выводу. Пессимизм вызван обилием и доступностью материалов, способных стать основой для химического оружия. Как отметил исследователь Монтерейского центра по нераспространению Джефри Бейл, «грубая химическая атака сегодня по силам любой среднепрофессиональной группировке террористов».
Оптимизм же связан с тем, что распыление смертоносных химических агентов представляет известную сложность и опасно для любителей. Самая крупная акция такого рода — выпуск отравляющего газа зарина в токийском метро в 1995 году – повлекла смерть десятка, а не сотен и тысяч человек, как рассчитывали лидеры секты «Аум синрике».
Суммируя мнения экспертов, директор Проекта нераспространения в Фонде Карнеги Джозеф Сиринсионе сказал: «Хорошей новостью можно считать то, что боевое применение химических средств требует знаний и умения. Плохая новость – что эти знания и умения не так сложны. А террористы обладает хорошим терпением и готовностью учиться. В том числе и на прошлых ошибках».
На семинаре рассматривались четыре сценария. Первый – кража или покупка готовых единиц химоружия и их подрыв с помощью обычной взрывчатки. Второй — кража или покупка промышленных ингредиентов для создания отравляющих веществ. Третий – диверсия на химическом предприятии или средстве транспортировки вблизи населенного пункта. Наконец, четвертый, наименее вероятный, – производство химических веществ в собственной лаборатории, оборудованной современной аппаратурой.
Наибольшие опасения вызывает первый сценарий. Запад с тревогой смотрел на прорехи в системе хранения снарядов с газом VX на российских складах. Сегодня командование в Щучьем охотно показывает зарубежным визитерам хай-тек-систему безопасности, созданную на деньги США, Канады и европейских стран. Однако, указывает Джоби Уоррик в «Вашингтон пост», русские предпочитают не говорить, что такими системами оборудованы лишь два российских арсенала из многих.
В России действует программа уничтожения химических вооружений. Но финансовые трудности и экологическая озабоченность вынудили отодвинуть ее окончание на семь лет – до 2012 года. Сенатору Лугару, не раз посещавшему Щучье, этот срок представляется слишком долгим.
Между тем склады химического оружия есть и за пределами России, и о них известно очень мало. В частности, в Иране остались отравляющие вещества, применявшиеся в 80-х годах в войне с Ираком. Кто имеет к ним доступ? Тегеран отказывается предоставлять какую-либо информацию об этом.
