Хотя имя президента Путина и не фигурировало в бюллетенях, именно он оказался победителем на прошедших в декабре парламентских выборах. Поддерживаемая им партия «Единая Россия» набрала 37% процентов голосов, что в три раза больше, чем следующие за ней коммунисты. Однако наблюдатели из Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе отметили в ходе выборов серьезные нарушения, среди которых в первую очередь выделяется использование властями государственных СМИ и других ресурсов для пропаганды «Единой России» в ущерб другим партиям.
Что означают итоги этих выборов для России? С этим вопросом мы обратились к трем экспертам: заместителю директора московского Центра Карнеги Дмитрию Тренину, аналитику Никсоновского центра Николаю Гвоздеву и редактору журнала «National Interest», а также бывшему московскому корреспонденту журнала «Тайм» Эндрю Майеру.
Эрик Фелтен: Как известно, президент Путин заявил, что выборы были «свободными, открытыми и демократическими». Ваша реакция?
Дмитрий Тренин: Они были демократическими - в том смысле, что их итоги отражают сегодняшние настроения россиян. Справедливыми они не были, поскольку государственные СМИ оказывали массированную поддержку президентской партии. Впрочем, это ничем не отличается от того, что они делали в 1996 году, когда свой второй мандат получил президент Ельцин.
Э.Ф.: Были ли выборы своего рода вотумом доверия лично Путину, или же на них сыграли роль и содержательные политические вопросы?
Николай Гвоздев: Имело место и то и другое. Итоги отражают общую поддержку курса Путина, однако это не означает, что люди доверяют Кремлю определять и более широкое направление экономических и политических реформ. Выбор все-таки был, и, я думаю, на Западе это недооценивают. В новой Думе все-таки будут разные мнения. Будут споры по экономическим вопросам. Однако принципиальным моментом является то, что большинство россиян смирилось с тем, что рамки этим дискуссиям будет задавать Кремль, в то время как те, кто хотел бы этот диалог расширить, оказался за пределами Думы.
Э.Ф.: А как насчет ситуации, сложившейся вокруг Коммунистической партии, о которой совсем недавно говорилось, что она находится на подъеме, и которая на прошедших выборах серьезно сдала позиции?
Н.Г.: Я думаю, произошло следующее. Во-первых, электорат устал от старых политиков, не выполняющих своих обещаний. Во-вторых, большинство решило, что лучше голосовать за синицу в руках, которую обещают единороссы, чем за журавля в небе, которого сулят коммунисты и демократы.
Э.Ф.: Какое влияние на прошедшие выборы оказала ситуация вокруг Михаила Ходорковского? Насколько повлиял на них арест крупнейшего российского олигарха как в смысле воздействия на общественное мнение, так и в связи с прекращением финансирования им определенных политических сил?
Д.Т.: Я думаю, что это стало весьма существенным фактором, определившим успех блока «Родина», так как речь шла о пересмотре итогов приватизации, что народ приветствует. Во-вторых, как справедливо было отмечено, арест Ходорковского привел к сокращению финансирования «Яблока», от которого партия весьма зависела, в самый критический момент. Кстати, Кремль употребил антиолигархические настроения в народе и против двадцати восьми миллионеров - кандидатов от Коммунистической партии. Это позволило расколоть коммунистический электорат и радикально уменьшить представительство коммунистов в Думе.
Э.Ф.: Давайте поговорим о том, какое влияние оказала на прошедшие выборы тема терроризма: ведь всего за несколько дней до выборов в Ессентуках террорист-самоубийца подорвал поезд.
Эндрю Майер: Главной проблемой в этом контексте является Чечня. Она была и остается главным препятствием на пути постсоветской трансформации России, и в чем-то даже на этом направлении наблюдается откат.
Э.Ф.: Что же означают прошедшие выборы для отношений России с остальным миром?
Д.Т.: На мой взгляд, мы вступаем в новую эпоху в том, что касается американо-российских отношений. Для американцев, следящих за событиями в России, выборы означали, что страна пошла вспять. И теперь, наверное, будет признано, что достижения России в области демократизации в 90-е годы были сильно преувеличены.
