Именно это, главным образом, и интересовало членов Комитета по иностранным делам Палаты представителей, принявших в минувшую среду, 25 февраля, участие в слушаниях под красноречивым названием «Россия и США: от соперничества к сотрудничеству». Как заявил недавно вице-президент США Джо Байден, в отношениях между Москвой и Западом наметились опасные тенденции, и это делает необходимой ту самую «перезагрузку», сущность которой вице-президент раскрыл с предельной ясностью: начать с чистого листа.
Уже не раз отмечалось, что, с точки зрения новой администрации, Россия не входит в список стран, признанных «приоритетными». Дело за малым: двигаясь по приоритетным маршрутам, Москву не объехать. Как признал, открывая слушания, председатель комитета Говард Берман, это касается и афганского, и иранского направлений американской внешней политики.
Тем временем из Москвы поступают противоречивые сигналы. Солидаризируясь с миссией НАТО в Афганистане, российское руководство, как выразился один московский аналитик, явно «поспособствовало» закрытию американской военно-воздушной базы в Манасе, игравшей ключевую роль в афганской кампании.
Чего же хочет Россия?
По традиции, вопрос этот был обращен к так называемым «свидетелям» – приглашенным на слушания специалистам, среди которых на сей раз были профессор Колумбийского университета Роберт Легволд, сотрудник Института Брукингса Стивен Пайфер (в прошлом – посол США в Украине) и бывший советник президента России по экономическим вопросам, а ныне сотрудник вашингтонского Института Катона, Андрей Илларионов.
Выступая перед конгрессменами, Роберт Легволд не избегал острых углов. Признав, что в последние годы Россия не раз оказывалась виновной в «односторонних, а подчас и в незаконных действиях», он подчеркнул и другое: в США есть круги, где сама идея сотрудничества с Москвой воспринимается как опасная иллюзия.
Ставки, однако, слишком высоки: на российской территории находится 30 процентов мировых запасов газа. Сотрудничеству, стало быть, нет альтернативы; 16 лет назад состоялась первая встреча Билла Клинтона с Борисом Ельциным, и у администрации Обамы есть прекрасный повод выступить с новыми инициативами в области американо-российских отношений.
К чему, однако, стремится российская сторона? Опытный дипломат, Стивен Пайфер попытался ответить на этот вопрос, напомнив об очевидном: Россия хочет развить свою собственную политико-экономическую систему («управляемую демократию»), не подвергаясь при этом критике со стороны Запада. Кроме того, Москве нужна собственная сфера влияния – в первую очередь на постсоветском пространстве. Демократические свободы – острый вопрос для нынешних российских руководителей, признал Пайфер.
Не следует, однако, забывать, что в сегодняшней России люди чувствуют себя свободнее, чем некогда в СССР. Поэтому ее необходимо «вовлечь» (engage) – и лучшим способом для этого станет заключение нового договора о стратегических вооружениях, позволяющих каждой стороне иметь не более 1000 боеголовок.
Отвечать на вопрос, чего хочет Россия, пришлось и Андрею Илларионову, и бывший экономический советник оказался единственным участником слушаний, внесшим очевидное, казалось бы, уточнение: одно дело – планы кремлевского руководства и совсем другое – интересы российского народа. О том, что представляет собой первое и в каких отношениях оно находится со вторым – а заодно и со всем мировым сообществом - и шла речь в выступлении бывшего сановника.
По словам Илларионова, правящую касту нынешней России составляет корпорация, или орден, объединяющий представителей спецслужб – от ФСБ (наследницы КГБ) до Службы внешней разведки. С приходом к власти Владимира Путина началось массовое проникновение сотрудников тайной полиции на ответственные государственные посты. По данным известного социолога Ольги Крыштановской, из 1016 высших должностей в российском руководстве 77 процентов занимают люди, так или иначе связанные со спецслужбами. Результат налицо: под контролем «правоохранительных органов» оказался бизнес, а свобода прессы давно канула в прошлое.
Выборы превратились в фикцию, оппозиция разобщена и маргинализирована, а опыт Чечни, Ингушетии и других кавказских регионов наглядно свидетельствует о том, что террор рассматривается правящей элитой как вполне допустимое средство управления страной.
«Газовые войны» с соседними республиками (с Белоруссией в 2004 году и с Украиной – в 2009), а также августовский вооруженный конфликт с Грузией, неопровержимо доказывают, что насилие стало нормой и в поведении московских властей на всем постсоветском пространстве.
Что же за система сформировалась в сегодняшней России?
По мнению Андрея Илларионова, она уникальна, поскольку правящая клика не представляет собой ни семьи, ни военной хунты, ни этнической группы. Речь идет о монополизации власти своеобразной корпорацией, объединяющей сотрудников спецслужб. Но главное: цели ее агрессивны, и планируемая перезагрузка» российско-американских отношений будет означать не что иное, как полную сдачу позиций чекистским баронам. Собственно, курс, проводимый Западом по отношению к Москве в последние годы, трудно охарактеризовать иначе, как политику «умиротворения». Зловещих мюнхенских аналогий становится избежать все труднее – и в частности потому, что капитулянтство западного сообщества лишает последней поддержки приверженцев демократии в России.
С исторической точки зрения, в рассуждениях Андрея Илларионова нетрудно заметить непоследовательность: подчеркивая уникальность нынешнего чекистского режима в Москве, он, в то же время, проводит и параллели: от Гестапо до тайной полиции «Савак» в шахском Иране. Этот список можно продолжить: история изобилует примерами авторитарных режимов, в которых ключевую роль играли неформальные, а порой и тайные организации: достаточно вспомнить хотя бы «Брудербонд», манипулировавший политическими назначениями в ЮАР в годы апартеида. Вопрос в другом: западный мир вовсе не обязательно воспринимает подобные режимы как угрозу. Что же не заладилось с Россией?
На этот вопрос – уже не в рамках слушаний - хорошо ответил живущий в США российский социолог Владимир Шляпентох. По его словам, «многие эксперты гадают сегодня о том, какие внешнеполитические действия Соединённых Штатов способны сделать Россию более лояльной к Западу. Чего они не понимают, так этого того, что антизападная и антиамериканская идеология необходима для внутренних нужд Кремля, а потому никакие внешнеполитические акции могут существенно изменить ситуацию.
В течение восьми лет Путин сделал буквально всё, чтобы каждую соседнюю страну превратить во врага. И все потому, что в этом видится средство легитимации режима, особенно после того, как в стране наступила определённая стабильность, но в то же время практически ликвидированы все демократические институты. В этих условиях антизападная идеология, и особенно антиамериканская, жизненно необходимы для Кремля».
Легкой «перезагрузки», таким образом, ожидать не приходится.
