В гостях у Русской службы «Голоса Америки» - профессор Высшей школы бизнеса Ласальского университета в Пенсильвании Владимир Квинт.
Несколько дней назад в американском издательстве научной литературы и учебников для высшей школы “Routledge” вышла в свет книга Владимира Квинта «Глобальный формирующийся рынок: стратегическое управление и экономика» (The Global Emerging Market: Strategic Management and Economics).
Ирина Попова: Профессор Квинт, добро пожаловать на «Голос Америки». Расскажите, пожалуйста, о вашей новой книге, которую вы сейчас представляете.
Владимир Квинт: Вы знаете, так сложилось, что почти 25
лет назад я пришел к новому термину - «глобальный формирующийся рынок».
Тогда такого термина не было. В начале восьмидесятых мир был разделен
на две абсолютно не равные половины: с одной стороны -1 7 развитых
стран, с другой стороны - 125 развивающихся. И вот эти 17 развитых
стран забирали 97 процентов международных финансовых операций.
Постепенно из развивающихся стран выделилась группа стран, которые начали входить в международные финансовые, затем экономические отношения. Шла демократизация стран, рушились диктаторские режимы, и развивающиеся страны стали конкурировать с развитыми странами. И вот эта новая группа стран получила название «страны с формирующимися рынками».
Этот предмет стали преподавать, книг не было, учебников не было, использовалась моя предыдущая книга, которая фактически является сборником моих публикаций. Моя новая книга - первый системный фундаментальный труд. Она посвящена, с одной стороны - теории глобального формирующегося рынка, а с другой - финансовой экономической практике, функционированию на этом рынке и взаимодействию с ним.
И.П.: В вашей книге вы указываете, что пути к преодолению экономического кризиса, который сейчас мы наблюдаем во всем мире, лежит в тесном сотрудничестве со странами формирующегося рынка. Могли бы вы прокомментировать это утверждение?
В.К.: Двенадцать лет назад в Азии
вспыхнул так называемый «азиатский финансовый кризис». На самом деле,
это был первый кризис глобального рынка. Он начался в Таиланде,
прошелся по Европе, особенно Восточной Европе, обрушил рубль и
закончился в декабре 2001 года падением бразильского риала и
аргентинского песо. И вот в то время, в том кризисе правительство не
приняло участие. Почему?
Главенствовала такая идея, что рынок со всеми
проблемами справится сам. И вот такая идея романтического либерализма
на глобальном новом рынке привела к тому, что правительства боялись
вмешиваться. Сейчас фактически мы с вами живём в период второго
глобального кризиса экономического рынка. Но правительства уже
действуют смелее, они находят свою роль - как входить в этот рынок, как
совершать интервенцию, как развивать регулирование в кризисных
условиях.
Главный метод, которым нужно воспользоваться - это триединое партнёрство частного бизнеса (как средних, так и глобальных корпораций), национальных правительств и международных организаций. Но, тут тоже есть вопрос, эти международные организации во многом устарели, необходимо их совершенствовать.
И.П.: В вашей книге вы используете определение «Global Business Order». Не могли бы вы подробнее рассказать об этом? Что вы вкладываете в эти понятия, и какие рекомендации можно вынести из вашей книги?
В.К.: Вы знаете, глобальный миропорядок, тот, в котором мы с вами жили и продолжаем жить, хотя он уже рушится, сформировался даже не после второй мировой войны, а в 44 году, когда в Нью Гемшире собрались экономисты и думали о том, как устроить мир после Второй мировой войны. Они предложили создать ООН, Всемирный Банк, Международный Валютный Фонд, и даже такую международную торговую организацию, которая появилась 50 лет спустя, как Всемирная торговая организация. Так вот о бизнесе речи не шло, но вот последний нынешний кризис доказывает, что миру необходимы не только политический миропорядок, но и миропорядок бизнеса.
Оказалось, что в мире не
существует объективных рейтинговых организаций. Общепризнанные
организации получают деньги с тех, кому они дают рейтинг, появились
лучшие рейтинги, но ни одно из этих рейтинговых агентств не предсказало
кризиса.
Что нужно сделать? Нужно создать новые институты глобального миропорядка бизнеса. К примеру, всемирное рейтинговое агентство, которое бы не получало деньги от бизнесов, а финансировалось бы правительствами, по примеру Всемирного банка.
Нужно существенно уточнить
и сузить функции Международного валютного фонда. Потому что его
деятельность подчас приводила к тому, что Фонд субсидировал
национальные правительства, те использовали деньги, говорили своему
народу, что у них сбалансированный бюджет, а потом поколения людей
должны платить этот долг. Я думаю, что глобальный миропорядок бизнеса
должен также быть построен на основе партнерского взаимодействия
бизнеса с правительствами и международными организациями в новой
структуре.
И.П.: Как вам кажется, какую роль будут играть Соединённые Штаты Америки и Россия в новом глобальном миропорядке бизнеса?
В.К.: Это очень серьезный вопрос, связан во многом с политическими отношениями, в которые я стараюсь не входить. Политические отношения - это внешняя среда бизнеса, так же как технологии, глобальные тренды, которые оказывают объективное влияние на бизнес. Конечно, есть обратное влияние бизнесов.
Так вот анализ показывает, что как минимум до 2030 год, Соединенные Штаты останутся единственной супердержавой. По объемным показателям к Соединенным Штатам приближается Китай, где то недалеко Индия, но по эффективности экономики, по технологическим инвестициям, Америка остается абсолютным лидером.
Но на мировой арене бизнеса появятся, я их так называю, «глобальные игроки». Среди них, опять же, Китай, Бразилия, Россия, очень существенную роль будет играть Южная Корея, то есть, страны с формирующимися рынками. Их роль значительно усилится. Достаточно сказать, что уже сейчас, в этом году, роль глобального формирующегося рынка по вкладу в мировой продукт почти в два раза больше роли Соединенных Штатов. В состав глобального формирующегося рынка входит 83 страны - это помимо развитых стран и слабо развитых. Вот эти 83 страны - они не только партнеры традиционных лидирующих стран, они стали их конкурентами. И это новый рынок, та новая реальность, в которой миру предстоит жить в следующие десять-пятнадцать лет.
И.П.: Как вы относитесь к роли правительств в ходе нынешнего кризиса?
В.К.: В целом, я отношусь положительно, если роль правительства связана с регулирующими функциями, потому что рынок существенно изменился. На рынке появились такие финансовые инструменты, к которым регулирующие механизмы не были готовы, государства боялись к ним подступиться. На мой взгляд, важно понимать, что если государство помогло кому-то выстоять, сохранило рабочие места, взяло эти акции по ценам падающих компаний, а когда компании встанут на ноги, государство продаст эти акции в конкурентных условиях на свободном рынке, получит дополнительную прибыль, а предприятия останутся частными – в этом нет ничего страшного.
Но государства могут пойти и другим путём, особенно
правительства стран с возникающими рынками, где приватизация после
падения диктаторских режимов прошла криминальным путём. Они используют
этот кризис для того, что бы вернуть эту собственность.
Дальше перед
ними опять встанет дилемма: сохранить государственное участие в этих
компаниях, или, после ухода кризиса в историю, начать продавать эти
акции на свободном рынке по конкурентным ценам. Если они выберут второй
вариант - все правильно, государство получает прибыль, бюджет растет, и
так далее. Если же государство попытается сохранить свою роль, это
будет неправильно. Правительства созданы не для того, что бы управлять
бизнесом.
