10 декабря минувшего, 2008 года в Чикаго был арестован губернатор штата Иллинойс Род Благоевич. Обвинили его ни много, ни мало в попытке выгодно сбыть место представителя Иллинойса в Сенате. Американский закон гласит, что, если сенаторское кресло освобождается досрочно, то право заполнить вакансию принадлежит губернатору штата.
Благоевич, собстственно, и пожелал воспользоваться своим конституционным правом – но, увы, не бескорыстно. «Я хочу зарабатывать деньги», – не раз говорил предприимчивый администратор, слишком откровенные высказывания которого стали достоянием гласности. И – просчитался.
Особую пикантность случившемуся придало то обстоятельство, что освободившееся сенаторское кресло прежде занимал не кто иной, как новоизбранный президент США – Барак Обама. Потому и разразившийся скандал оказался почти беспрецедентным по громкости.
Десятью месяцами раньше российские оппозиционные политики Борис Немцов и Владимир Милов опубликовали экспертный доклад, озаглавленный кратко, но выразительно: «Путин и Газпром». В нем утверждалось, что 11 из 18 членов правления газового концерна, обеспечивающего 40% электроэнергии в России, попали в его руководство благодаря Владимиру Путину. Авторы доклала обвиняли всемогущего премьер-министра не только в том, что он сделал Газпром своим личным проектом. Экономическая политика концерна, утверждали они, была под стать кадровой: именно при Путине произошло повышение цен на газ для российских потребителей до уровня, паритетного с европейским.
Политического скандала появление доклала, однако, не вызвало – по той простой причине, что не стало предметом широкого политического, как, впрочем, и юридического обсуждения.
И уж подавно не становится предметом какого бы то ни было обсуждения распределение энергоресурсов и финансовых потоков в странах постсоветской Средней Азии. Одни лишь эксперты – разумеется, зарубежные – тщатся определить, кто из местных бюрократов – а также членов их семей – преуспел в установлении своего контроля над той или иной отраслью национальной экономики – тем самым укрепив и свое политическое могущество.
Коррумпированные чиновники существуют так же давно, как и само государство, однако и масштабы, и формы коррупции, и, что не менее существенно, отношение к ней общества разнятся от страны к стране и от эпохи к эпохе. «Процветали казнокрадство и взяточничество в России и при Александре I, и при Николае I, – писал когда-то выдающийся русский историк Евгений Тарле, – но только в период между I марта 1881 г. и 28 февраля 1917 г. на слова подрядчика: “Я дам вашему превосходительству три тысячи, – и никто об этом и знать не будет”, стал возможен... классический ответ его превосходительства: “Дайте мне пять тысяч и рассказывайте, кому хотите”».
Не прошло и двух десятилетий с тех пор, как в СССР началась горбачевская перестройка, одним из лозунгов которой была борьба за упразднение несправедливых привилегий партийных чиновников. Однако самое поверхностное сравнение тогдашней системы закрытых распределителей с экономическим могуществом постсоветской олигархии сегодня может вызвать лишь печальную усмешку.
О природе коррупции вот уже немало столетий не стихают острые дискуссии. Некоторые исследователи и публицисты вообще полагают, что за этим понятием скрываются совершенно разные феномены социальной жизни. Предлагая нашим читателям серию материалов «О видах высокоорганизованной преступности», Русская служба «Голоса Америки», разумеется, не ставила перед собой цели рассказать обо всех видах коррупции. У нас иная задача: вместе с теми, кто читает и слушает нас, поразмышлять над этим – порой загадочным, но неизменно опасным и губительным явлением. В этом нам помогут политологи Игорь Клямкин, Михаэль Лаубш и Кирилл Рогов, историк и философ Юрий Семенов, юрист Борис Кузнецов и поэтесса Татьяна Щербина.
