В 1900 году в Европе было немало государств, лишенных доминирующего этнического большинства - «титульной национальности», как выражаются сегодня в России. К настоящему времени осталось лишь два: одно из них, Бельгия, постоянно балансирует на грани распада, а другое, Швейцария, сохраняет целостность благодаря крайне жестким законам о гражданстве.
Эти факты приводит Джерри Муллер в статье о роли этнического национализма в современном мире, опубликованной в журнале Foreign Affairs.
Еще не так давно было принято считать, что национализм, ставший причиной двух опустошительных мировых войн, отошел в прошлое. Однако события последних десятилетий поставили эту мысль под сомнение.
Как видно из статьи Муллера, главным способом борьбы «титульных» с меньшинствами в Европе были и остаются этнические чистки. После Первой мировой войны, согласно Лозаннскому договору, Турция депортировала в Грецию полтора миллиона этнических греков, Греция в ответ — около 400 тысяч мусульман. Если на минуту отвлечься от Балкан, где подобные операции не прекращались до недавнего времени, то самой крупной из всех этнических чисток в Европе было послевоенное выселение «фольксдойчей» и других этнических немцев из стран Центральной и Восточной Европы — в общей сложности около 12 миллионов человек было выселено, сотни тысяч при этом погибли.
Надо сказать, что этот метод приведения населения к «единообразию» до недавнего времени не вызывал у просвещенных европейцев ни брезгливости, ни ужаса. Уинстон Черчилль, в частности, поддержал выселение немцев, сославшись на Лозаннский прецедент.
Судя по всему, в прецеденте с Косово брезгливость все же победила, потому что война и этническая чистка представлялись там единственной альтернативой разделения. В любом случае, нельзя не заметить, что государства Европы были бы сегодня гораздо гомогеннее, чем прежде, если бы не новая волна миграции, на сей раз из Азии и Африки.
Джерри Муллер перечисляет основные и очевидные невыгоды такого единообразия. Во-первых, возникновение множества мелких государств на месте нескольких крупных дробит рынок и отражается на предпринимательстве. Европейские страны пытаются противопоставить этой тенденции объединением в экономический и политический союз. Во-вторых, ликвидация этнически смешанных обществ, таких как Австро-Венгерская империя, явно пагубно отразилась на европейской культуре.
Муллер пытается противопоставить этим тенденциям благотворную стабильность моноэтнических обществ. Но даже если такая стабильность и воцарится, скажем, в том же Косово, сомнительно, чтобы оно преуспело в экономике и культуре.
Европа — всего лишь один пример последствий этнического национализма. Есть ведь еще Индия, Пакистан, Ирак, Руанда, Судан и множество других. Но нагляднее будет посмотреть на Россию, которая практиковала этнические чистки в крупных масштабах еще в бытность Советским Союзом, хотя очевидно, что проблема остается в силе, даже несмотря на отпадение бывших союзных республик.
В качестве положительного примера Муллер приводит Соединенные Штаты, где механизм приема и ассимиляции массовой иммиграции давно отлажен. Именно поэтому этнический национализм здесь до последнего времени вызывал некоторое недоумение. Но общие тенденции в какой-то степени не минуют и США. Наплыв нелегальных иммигрантов из Латинской Америки в последнее время вызывает беспокойство и стал бы одной из ведущих тем президентской кампании, если бы не затмивший ее кризис в экономике.
Иными словами, ничего старомодного в национализме сегодня нет. Вполне возможно, что Швейцария вскоре станет уникальным музеем дружбы народов — в строго обозначенных границах.
