Перемены в правительстве России по просьбе Русской службы «Голоса Америки» комментирует известный российский политолог Маша Липман, главный редактор журнала Pro et Contra, издаваемого Московским центром Карнеги.
Инна Озовская: Маша, между принятием отставки Фрадкова и объявлением кандидатуры Зубкова прошло каких-то полтора часа. Значит ли это, что сценарий был расписан заранее и держался втайне? Поскольку, насколько я понимаю, он всех очень удивил.
Маша Липман: Несомненно, так. Более того, возникает такое ощущение, что вчера была намеренная дезинформация. Потому что некоторые СМИ получили сведения, будто премьер-министром будет назначен Сергей Иванов. Притом, что вчера было не известно даже о том, что Фрадков подаст в отставку. В частности, газета «Ведомости» вышла с сообщением о том, что скорее всего Сергей Иванов будет премьер-министром. Так что, разумеется, все было чрезвычайно тщательно спланировано. И столь же тщательно держалось в тайне – в полном соответствии с той манерой государственного управления, которая так свойственна российскому президенту. Он никогда заранее о своих решениях не сообщает и тщательно следит за тем, чтобы ничего до времени не просочилось в прессу.
И.О.: Но тем не менее в данном случае, как вы считаете, у этой секретности и у сознательной «дезы» была какая-то дополнительная причина, помимо общей тенденции к секретности?
М.Л.: Я думаю, что никаких дополнительных причин не нужно. У Путина несомненно есть свои резоны для того, чтобы держать все в секрете и чтобы это раньше времени, как говорится, не утекло. Это соответствует и просто его стилю, и его представлению о том, как следует вести себя главе государства. И, конечно, удовлетворяет каким-то его задачам. Потому что если некие сведения становятся известны заранее, это может спровоцировать каких-то людей на какие-то шаги или высказывания, которых президент до времени не хочет.
Я думаю, что никаких дополнительных причин здесь не нужно. А можно только констатировать, что в очередной раз президенту удалось абсолютно всех ввести в заблуждение. И, следуя сообщениям о том, что Фрадков уходит в отставку и правительство распускается, следующие час-полтора ушли на какой-то поток комментариев, основной тон которых состоял в том, что Сергей Иванов будет министром – или неизвестно, кто будет премьер-министром. И действительно, решение оказалось неожиданным.
И.О.: Ну, давайте тогда перейдем к самому Зубкову. Считаете ли вы, что его выдвижение явилось результатом его собственных активных действий на посту у главы финансовой разведки? Или он просто удобен президенту в качестве технического премьера на ближайшие восемь месяцев, который сменит прежнего технического премьера?
М.Л.: Я думаю, что в вашем вопросе самое главное – это то, что президент принимает решения сам, как вы сказали. Он принимает решения сам. У него нет никаких ограничителей при принятии этих решении, кроме его собственных соображений о том, как следует поступить. Проект по радикальному ослаблению всех институтов в российской власти – тех, которые теоретически должны представлять собой систему сдержек и противовесов – этот проект чрезвычайно успешный. Никакие институты не принимаются президентом в расчет тогда, когда он принимает важное для себя решение. Чем он при этом руководствуется? Он не удостаивает нацию своими объяснениями, и вопросы задавать ему невозможно. По крайней мере, невозможно в реальном масштабе времени – тогда, когда принимается решение. У нас такого формата на сегодняшний день нет.
Так что чем понравился президенту Зубков, отчего он его выбрал, – это то решение, которое принял сам президент и о котором мы можем только догадываться. И мне кажется, что гадания беспочвенны именно оттого, что мы имеем дело не с игрой каких-то политических сил, не с каким-то публичным балансом интересов, а с тем, что происходит в голове одного человека. В данном случае этим человеком является президент Путин. Какие-то вещи, которые известны про Зубкова, действительно отчасти, может быть, объясняют решение президента. Но когда вопросов задать нельзя, то это остается чистым гаданием.
И.О.: Значит, вы считаете, что выдвижение Зубкова ничего не говорит о расстановке сил в борьбе за власть?
М.Л.: Наверное говорит, но об этом трудно сегодня судить. Потому что Зубков – фигура абсолютно не публичная. То есть широкой публике о нем просто ничего не известно. В тех кругах, в которых любят строить гипотезы и догадки, в кругах политических аналитиков и экспертов, которые вот уже много месяцев сосредоточены на попытках угадать, какова же будет следующая конфигурация власти, – для них этот человек не является загадочным (в отличие от назначения Фрадкова в свое время, который уж совсем не рассматривался как возможный кандидат в премьер-министры). Про Зубкова говорили о том, что он очень близок к президенту и что, по крайней мере, его фигуру следует принимать в расчет, когда будущая конфигурация власти рассматривается и анализируется.
И.О.: А тот факт, что Зубков, насколько я понимаю, относится к группировке Сечина, говорит о чем-то?
М.Л.: Даже сам этот факт есть не более чем догадка. Я хочу подчеркнуть, что это не столько анализ... Просто для того, чтобы заниматься анализом, нужна какая-то информация. У нас же есть только слухи и догадки. Да, существует такой слух, что Зубков близок к группировке Сечина. Можно говорить о том, что, по всей видимости, президент, когда он продумывает это важнейшее для себя решение, все-таки руководствуется тем, как будет выглядеть эта политическая конфигурация после 2008 года. Что он руководствуется тем, чтобы максимально сохранять стабильность.
В России существуют группировки. Они более или менее сконцентрированы вокруг крупнейших государственных корпораций. И это средоточие огромной власти и собственности. И эти группировки часто имеют интересы, которые приходят в противоречие друг с другом, и соблюдение баланса между ними является первейшей задачей главы государства сегодня. И, действительно, Путин признается всеми как арбитр, безусловно имеющий полномочия эти конфликты разрешать и улаживать. Если подобного рода конфликты выплескивались бы в общественное пространство, то это угрожало бы стабильности в стране.
Путин, я полагаю, не может не думать о том, что, передавая президентское место некоему своему преемнику (как бы эта передача ни происходила), он не может передать ему своего гигантского авторитета и своей всеми признаваемой роли арбитра. Поэтому он должен наладить такую конфигурацию, которая в максимальной степени будет способствовать сохранению этой стабильности. И если считать (как действительно слухи утверждают), что Зубков близок к Сечину, то назначение его на это место существенно укрепляет позиции той группировки, с которой Сечин ассоциируется. Это значит, что, наверное, это какое-то уравновешивание, и, наверное, можно ожидать усиление другой какой-нибудь группировки, от которой, возможно, будет тот человек, который станет президентом.
Все это, я повторяю, гадание, и в общем, как мне представляется, довольно унизительное занятие для людей, которые считают себя политическими аналитиками, которые все-таки должны бы иметь дело с некими фактами, с некими ответственными заявлениями, которые делаются публично. Мы же занимаемся – хочу подчеркнуть – именно гаданием.
