Находящийся в колонии Краснокаменска бывший владелец нефтной компании ЮКОС Михаил Ходорковский получил серьезные ножевые порезы лица. Российский адвокат Михаила Ходорковского Юрий Шмидт в интервью с русской службой Голоса Америки сказал, что рассматривает нападение на его подзащитного как продолжение расправы над оппонентом режима, которая чревата серьезными последствями.
ЛФ: Юрий Маркович. В пятницу Юрию Ходорковскому в тюрьме порезали лицо. Американские газеты сообщают об этом. Считаете ли Вы, что это изолированный инцидент или это инспирированная подготовка к чему-то худшему?
Юрий Шмидт: Я Вам могу сказать одно. В случайности, которые якобы происходят с Ходорковским, я не верю. Слишком много фактов, которые официальные инстанции пытаются объяснить случайностями, недоразумениями; уверяют, что закон по отношению к Ходорковскому соблюдался неукоснительно. Но я имею слишком много фактов, подтверждающих, что это ложь. Поэтому, когда сегодня они говорят, что вообще ничего не произошло, так, вроде бы повздорили, и Ходорковский получил царапину носа, это тоже ложь потому, что он ни с кем не вздорил. Все произошло глубокой ночью, когда он спал. Я считаю, что все нарушения его прав носят планомерный характер и все это направляется из единого центра. В отношении последнего факта, привести прямых доказательств я не могу, но анализ ситуации в ее совокупности, дает мне полное право делать такое предположение.
ЛФ: Как может заключенный в тюрьме иметь нож? По-английски он называется Cobbler’s knife - сапожный нож…
ЮШ: Я Вас удивлю еще больше. При обыске, который сразу же провели на спальном месте этого заключенного, у него обнаружили еще два ножа - один обычный нож, а второй так называемую заточку - традиционная система в советских и российских лагерях, когда заключенные из ложек или из каких-то мирных предметов изготавливают заточки. Как это могло оказаться, притом, что его спальное место находится в непосредственной близости от Ходорковского. За Ходорковским там следят в несколько глаз. Там постоянно конвоиры находятся в непосредственной близости, и они уверяют, что таким образом они обеспечивают безопасность Ходорковского. Каким образом могло оказаться три режущих предмета у одного заключенного, и он воспользовался одним из этих предметов, делайте вывод сами.
ЛФ: Юрий Маркович, Ходроковского несколько раз сажали в одиночку…
ЮШ: Его сажали не в одиночку, его сажали в штрафной изолятор, как мера наказания…
ЛФ: Как мера наказания за мелкие нарушения каких-то правил его сажают в такие тяжелые условия?
ЮШ: Но главное заключается не в том, что его сажают, а в том, что с его стороны не было никаких нарушений. Это настолько очевидно, что не требует доказательств. В своем специальном заявлении я это подробно анализировал. Никаких нарушений он не совершал. Это намеренная придирка, с явно далеко рассчитанной целью. Поначалу я исходил из того, что они таким путем лишают его шанса на облегченные условия содержания. Есть у нас такой режим, когда человек имеет право на большее число свиданий, на большее число передач, на большую выписку продуктов тюремного ларька, то есть больше тратит денег ему позволяют и как я полагал, это же задел, чтобы потом не допустить его условного досрочного освобождения, потому что лица имеющие взыскание не могут быть условно досрочно освобождены. Но поскольку Ходорковский находится в помещении камерного типа, это сначала на шесть месяцев полное отсутствия свиданий, полное отсутствие передач. Вслед за этим он может быть помещен еще на год в такое же помещение и этот жестокий режим будет продолжен. Поэтому я сделал вывод, что власть, не сумев сломить его морально, хочет уничтожить его физически. Человек, даже достаточно сильному и уже не такому молодому и не слишком здоровому, кстати говоря, просто не хочется на эту тему распространятся, вынести такие условия будет очень тяжело и если это не приведет к летальному исходу, то, по крайней мере, тяжело отразится на его состоянии и на его здоровье.
ЛФ: Юрий Маркович, Вы ходатайствует о переводе Михаила Ходарковского из Сибири в лагерь недалеко от Москвы. Как обстоит дело?
ЮШ: Я обжаловал решение комиссии следственного изолятора о направлении его в колонию в Читинской области с грубейшим нарушением закона потому, что уголовно-исполнительный кодекс в данном случае не допускает никакого толкования. Там прямо написано, что человек должен отбывать наказание по месту жительства и только если по месту жительства отсутствуют колонии соответствующего вида, то он должен быть направлен в ближайший субъект федерации, где есть возможности для размещения. Мы доказали, что вокруг Москвы, в регионах прямо примыкающих к Московской области свободные места были и в большом количестве. Но федеральные службы исполнения наказания утверждают, что ничего ближе Читы, видите ли, не было ближе, чем за семь тысяч километров от Москвы. Это откровенная ложь. В жалобе, которую отдали сначала адвокаты Лебедева, было отказано, а 6 апреля было отказано и в жалобе Ходорковского. Я еще не читал решение. Завтра буду его читать. Но у меня не вызывает ни малейшего сомнения, что это продолжение той же политики уничтожения политического противника, неугодного власти, оппонента, опасного для власти, и даже близко к закону это не стоит.
ЛФ: Юрий Маркович, больше Вам спасибо за внимание к «Голосу Америки»».
ЮШ: Вам удачи.
