«Тело Джона Брауна лежит в земле сырой…» Даже не зная ничего или почти ничего об американской истории и о том, кто такой этот Джон Браун, чье тело тлеет в могиле, но чей дух ведет войско к победе, наверное, половина жителей Земли узнают мелодию задорного марша. Человек по имени Джон Браун, что звучит по-английски примерно как Иван Петров по-русски, превратился в некий музыкальный символ воинственности, готовности сражаться до конца, уверенности в победе.
Джон Браун, несомненно, одна из самых ярких фигур в истории США. И при жизни, и в течении полутора столетий после смерти о нем писали много – полемические статьи, исторические исследования, романы и поэмы. Книга Дэвида Рейнолдса «Джон Браун, аболиционист» [David S. Reynolds John Brown, Abolitionist, Knopf] ценна тем, что она основательно помещает Джона Брауна в исторический контекст.
Ровесник XIX-го столетия, Джон Браун начал свой яростный крестовый поход против рабства в 30-е годы того века. Это был переломный момент в истории США. Рабовладение возмущало или, по крайней мере, смущало уже основателей республики. Но в первые полвека существования страны отношение к проблеме было по преимуществу джефферсоновское: лучше бы рабовладения не было, но так уж оно исторически сложилось, что в южных штатах оно есть, и сразу избавиться от него без тяжелых социально-экономических потрясений невозможно, так что надо ждать, пока эта архаическая институция не отомрет сама собой.
В начале 1830-х годов произошло кровавое восстание черных рабов под руководством Ната Тернера, кроваво и подавленное. Усилилось аболиционистское движение в северных штатах и политическая борьба между северянами и южанами в американском Конгрессе. И именно тогда начал развиваться на Юге расизм. Идеология, согласно которой чернокожие – низшая раса, не вполне люди, прежде не артикулировалась.
Джон Браун, потомок пуритан-янки, был личностью во всех отношениях необыкновенной. Пуритане всегда вдохновлялись Ветхим Заветом более, чем Евангелием, и Джон Браун был воплощением ветхозаветного пророка и воина, готового не щадить ни своей, ни чужой жизни во исполнение воли Господней. Его абсолютной идеей было равенство всех людей перед Богом. Он верил в равноправие мужчин и женщин и следил за тем, чтобы его дочери получали точно такое образование, как и сыновья (всего у него было двадцать человек детей). Он был филосемитом. И он не только верил в человеческое достоинство чернокожих американцев, но и был поклонником их культуры.
Аболиционизм, движение за упразднение рабства, был в то время на подъеме. Это было в основном мирное движение. Такие лидеры негритянского населения, как Фредерик Дугласс, проповедовали политическую борьбу и в особенности образование как путь к достижению равных прав. Молодой Авраам Линкольн утверждал, что только юридическим путем, не страстью, но холодным разумом, можно установить историческую справедливость.
Джон Браун думал по-другому. Само по себе рабство не кончится, его надо кончить. План Джона Брауна состоял в том, чтобы поощрять рабов к бегству, создавать из беглых вооруженные группы в горах и вести с помощью этих групп перманентную войну против рабовладельцев-плантаторов – партизанскую войну, «герилью», сказали бы в наши дни.
Ровно 149 лет тому назад, 24 мая 1856 года, Джон Браун во главе небольшого отряда, в составе которого были трое его сыновей, ночью напал на поселение Потаватоми-Крик в Канзасе. Было известно, что белые жители этого поселка нападали на проповедников аболиционизма, избивали их, а нескольких убили. Браун и его люди стучались в двери домов под видом заблудившихся путников, а когда им открывали, вытаскивали мужчин на улицу и буквально рубили их в куски.
После кровавой ночи в Потаватоми-Крик Браун вернулся на Север в ореоле славы. Между прочим, главными его поклонниками оказались бостонские трансценденталисты – философы, как принято считать, «не от мира сего», Ралф Уолдо Эмерсон, Генри Торо, Томас Хиггинсон, покровитель великой поэтессы Эмили Дикинсон. Как заметил один из рецензентов книги Рейнолдса, трансценденталисты середины XIX-го века были как бы предзнаменованием «радикального шика» XX-го века, увлечения левой интеллигенции террористами типа Че Гевары.
Вдохновленный «успехом» первого рейда, Джон Браун стал готовиться к большой войне. Новый план был напасть на федеральный арсенал в южном городке Харперс-Ферри, одновременно подняв восстание рабов в округе, рабов вооружить и таким образом положить начало партизанскому движению. Нападение было осуществлено 16 ноября 1859 года. План был обречен с самого начала, пишет Рейнолдс, уже потому, что Харперс-Ферри находился в северной Вирджинии, где почти не было больших плантаций. В отличие от рабов на плантациях, рабы в домашнем услужении в основном довольно мирно уживались со своими хозяевами, и поднять на восстание Брауну почти никого не удалось.
Окончательно подвело Брауна его рыцарство. После взятия арсенала следовало быстро уходить, но, захватив в плен тридцать пять охранников, Браун – хотите верьте, хотите нет – счел необходимым накормить их завтраком и отрядил несколько человек за провизией. Тем временем подоспели федеральные войска, арсенал был окружен, и после боя, в котором один из сыновей Брауна погиб, а сам Браун был дважды ранен, все было кончено.
Южане, пленившие Джона Брауна, судившие его и приговорившие его к смерти, относились к нему с большим уважением. Как пишет Рейнолдс, в Джоне Брауне парадоксальным образом уживались страстный революционный эгалитаризм и романтическая готовность к самопожертвованию, кодекс чести, бесстрашие перед лицом смерти – качества, высоко ценившиеся на старом Юге. Безумный рейд Джона Брауна и его смерть на эшафоте послужили катализатором великой Гражданской войны между Севером и Югом.
Джон Браун с саблей в руках, с развевающейся по ветру белой бородой, кажется фигурой далекого прошлого, но он куда современнее, чем его внешний облик. По существу, он первый террорист-идеалист нового времени, фанатически уверенный в том, что ради правого дела следует не щадить ни своей, ни чужой жизни.
