Интерактивные передачи «Говорите с Америкой» с участием приглашенных экспертов и радиослушателей выходят в эфир с понедельника по пятницу в 21 час по московскому времени. Вы можете также слушать их в записи на нашем сайте после выхода в эфир.
Участники программы:
Мириам Ланской, доктор исторических наук, эксперт по Центральной Азии и Кавказу Национального фонда за демократию в Вашингтоне
Ильяс Ахмадов, министр иностранных дел республики Ичкерия, ныне стипендиат Рейгана-Фаселла в Национальном фонде за демократию
Ведет передачу Инна Дубинская
«Голос Америки»: В марте этого года в Москве согласно резолюции № 1402, принятой ПАСЕ в октябре 2004 года, состоится круглый стол для организации обмена мнениями с политическими партиями и политиками из Чеченской Республики и российскими федеральными властями. Можно ли рассчитывать, что этот круглый стол станет шагом на пути к миру в Чечне?
Ильяс Ахмадов: Боюсь показаться пессимистом, но все эти круглые столы напоминают мне мышиную возню, тем более что непонятно, кто там будет представлять чеченскую сторону. Давно пора отказаться от промежуточных, ведущих в никуда акций. Ведь речь идет о жестокой, беспросветной войне, о том, что Кремль абсолютно не демонстрирует никакого понимания того, что происходит не только в Чечне, но и уже во всем северокавказском регионе. Поэтому всякие круглые столы, тем более проводимые в Москве, едва ли способны приблизить к поиску какого-нибудь цивилизованного выхода из сложившейся ситуации.
Мириам Ланской: Я согласна с Ильясом. Сам интерес к этой проблеме важен. На прошлой неделе было опубликовано письмо правозащитных групп, включая «Мемориал», обращенное к ПАСЕ, с тем, чтобы поменять участников круглого стола. Если бы существовала возможность представить более широкий круг мнений, этот круглый стол был бы гораздо более эффективным.
«Г.А.»: Сегодня онлайновая газета «Чеченское общество» выразила мнение, что «характер взаимоотношений Масхадова и Басаева уже не влияет на судьбу переговорного процесса в Чечне, определяя лишь тактику ведения дальнейших боевых действий». Прокомментируйте, пожалуйста, это мнение.
М.Л.: Это очень противоречивое мнение. Чтобы разрешить политическую проблему Чечни и России, нужно вести переговоры с воюющей стороной.
И.А.: Нужно иметь дело с тем, с кем у вас есть проблема. Все это – профанация переговорного процесса Кремлем на протяжении, во всяком случае, последней военной кампании, когда они говорят, что со стороны тех, кто с оружием в руках воюет против России, говорить не с кем, поэтому мы будем говорить с кем-то другим. Они могут говорить сколько угодно – десять, двадцать лет, с Кадыровым, с Алхановым, но едва ли это будет влиять на ситуацию.
«Г.А.»: После окончания первой чеченской войны и убедительной победы Аслана Масхадова на президентских выборах в Республике Ичкерия в мае 1997 года он подписал в Москве с президентом России Борисом Ельциным «Договор о мире и принципах взаимоотношений между Чеченской Республикой Ичкерия и Российской Федерацией». Однако начавшаяся осенью 1999 года вторая война в Чечне показала несостоятельность договора. Почему договор не был реализован?
И.А.: Думаю, что несостоятельность договора была продемонстрирована несколько ранее, и это было всего лишь благое пожелание, материализованное на бумаге. Дело в том, что в течение трех лет все соглашения, включая и предыдущие перед мирным договором Хасавюртовские соглашения, чем-то были нацелены на то, что Россия будет восстанавливать республику, что будут какие-то комиссии, которые будут работать и четыре года не спать ночами и думать о том, как подойти к 2001 году.
Ничего этого не было. Была пустота и вакуум, И, к сожалению, правительство и президент Масхадов не могли продемонстрировать никаких реальных результатов, так как Россия полностью блокировала все эти процессы, что, безусловно, делало правительство слабым. Это давало оружие и аргументы тем, кто критиковал Масхадова, поэтому мы имеем как составляющую настоящую философию Кремля по отношению к соблюдению обязательств по этим соглашениям, и потому мы имеем весь комплекс проблем, включая и дагестанские события в августе-сентябре 99-го года.
«Г.А.»: Наверное, у вас возник вопрос, почему мы никого не пригласили в студию с российской стороны. Мы это сделали специально, потому что хотим, чтобы все вопросы, которые возникают у наших слушателей, они задали вам сами, чтобы они звучали не из уст экспертов, а наша передача не превратилась в словесную баталию.
<Звонок из Санкт-Петербурга>: Я очень хорошо отношусь к идее независимости Чечни, но известно, что часто некоторые силы в Чечне используют для борьбы за независимость террористические акции, и что есть связь между чеченскими террористами и арабскими террористическими организациями, в частности, очень опасного террориста аль-Завахири. Как вы считаете, не оказался ли господин Масхадов заложником тех сил, с которыми он в свое время не разорвал отношения?
И.А.: Немного поражает осведомленность слушателя. Спасибо за информацию о том, что мы теперь имеем отношение к аль-Завахири, – я об этом не знал. Я постоянно неофициально общаюсь с госдепартаментом и различными другими организациями; все это до сих пор не получило никакого реального подтверждения, включая и Афганистан, и Ирак, и интегрированность в «Аль-Кайду». Последние четыре года на определенных этапах российско-американских отношений это использовалось в качестве пропаганды, но до сих пор нет ни одного реального факта, демонстрирующего какую-нибудь тесную связь. Я вполне могу допустить, что какие-то маргинальные элементы имеют отношения даже с самим бин Ладеном, но это никогда не было политикой сопротивления.
Что касается проявлений терроризма в этом конфликте, обратите внимание на людей, которые используют террористические методы в этом конфликте, и сравните это с тем, что происходит в Ираке и вообще в системе глобального терроризма. Здесь терроризм четко ограничен требованиями прекратить войну и вывести войска. То есть мы можем констатировать, что это ряд людей, которые абсолютно уверовали в нецивилизованные методы решения этого конфликта и считают для себя возможным использовать все методы, которые доступны.
Здесь нужно быть очень осторожным, но с другой стороны, это, безусловно, очень опасная тенденция: по тому, что происходит на Северном Кавказе в последнее время, да и в самой России, мы можем судить, что к сожалению, у Кремля нет программы решения этой проблемы. И если сравнить уровень терроризма и террористических актов в 1999 году и сегодня, мы видим, что политика России на Кавказе всего лишь направлена на производство терроризма в более высоких масштабах.
<Звонок из Санкт-Петербурга>: В прошлом сентябре, после жуткого теракта в Беслане, на Первом канале был сюжет о терроризме. Ведущий предоставил документальные съемки того, как в чеченских лагерях идет подготовка террористов. Там был изображен боевик, в которого были воткнуты шприцы, и был дан комментарий, что для подготовки террористов используются психологические средства обработки, в частности, амфетамины. Проводилось ли какое-либо детальное расследование подобных случаев?
И.А.: Насколько я понимаю, речь идет о тех съемках, которые были обнародованы. Это было не в Чечне, а во время перехода групп Гелаева из Грузии в Чечню. Вы должны понимать, что такое Чечня. Чечня – это пустыня, похожая на мусорную свалку. Там нет даже ни одной нормальной школьной химической лаборатории для школьников, не говоря уже о том, чтобы производить… Я вас понимаю, у вас просто нет реального понимания того, что из себя сегодня представляет Чечня. А то, что шприц в голову… Древняя чеченская медицина использует пиявок для того, чтобы выгонять «дурную кровь». Шприцы в данном случае играют роль пиявок за отсутствием последних. Не давайте себя пугать и вводить в заблуждение подобной интерпретацией вещей.
<Звонок из Германии>: К примеру, я приехал в Германию из Грозного. Дом сожгли, родных не осталось, немецкого гражданства не дают, политического убежища тоже. Мне приходится платить оброки в посольство той страны, чьи войска занимаются геноцидом. Это нормально? И что вы можете сказать о западном эфире в Европе, который освещает конфликт на Кавказе?
М.Л.: Мне кажется, что одна из областей, где Америка и западные страны могли бы быть более активными, – это помощь беженцам. На территории стран СНГ беженцы вообще считаются не беженцами, а мигрантами. Комитет ООН по беженцам должен работать гораздо активнее, чтобы не было произвола по отношению к беженцам от этой войны. То, что беженцев возвращают, что им не дают приюта в Европе и Америке, – как раз один из признаков геноцида, когда у людей даже нет возможности убежать от этого конфликта.
«Г.А.»: Мириам, вы представляете неправительственную организацию, и ваша позиция в данном вопросе ясна. Почему так разнятся позиции правительственных и неправительственных организаций, занимающихся этими вопросами?
М.Л.: Мне кажется, что правительство занялось другими проблемами и закрывает глаза на то, что происходит сейчас в России. По разным публикациям, которые выходят в последнее время, есть возможность судить и о переоценке политики по отношению к России, и что администрация за несколько недель до саммита в Братиславе будет в каком-то смысле пересматривать свою политику.
«Г.А.»: Сегодня в онлайновом издании «Чеченское общество» появилась информация о том, что 18 января глава Госсовета Чечни сообщил о завершении работы над проектом договора о разграничении полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Чеченской республики на период 2005-2015 годов. Если Москва утвердит договор без изменений, то на 10 лет Чечня получит экономическую независимость от России. Как вы оцениваете шансы на успех этой инициативы?
И.А.: Это не более чем пропагандистская акция. О какой экономической независимости может идти речь с республикой, которая находится полностью в руинах и в последние десять лет находится в эпицентре жесточайшей войны? Посмотрите на благополучный Татарстан. Я думаю, что он войдет в историю как невозможность особого статуса отдельной республики в составе России. Даже если будет независимость, это будет независимость какого-то клана или правительства, и я боюсь, что ни людям, ни республике, ни для стабилизации ситуации это ничего не даст. Это забудется через два-три месяца. Не работают такие механизмы. Сегодня в России всех строят и загоняют в казарму. Поэтому я отношусь к этому совершенно скептически.
М.Л.: Я тоже отношусь к этому скептически, потому что бюджет все равно будет под контролем Рамзана Кадырова, которого обвиняют в целом ряде разных преступлений, включая и разворовывание средств бюджета. Пока не будет каких-то более серьезных политических шагов, такого рода мероприятия не могут быть эффективными.
<Звонок из Орла>: В интернете я прочитал, что еще до первой чеченской войны в Чеченской республике произошла крупнейшая гуманитарная катастрофа. Она не была замечена ни российскими, ни западными общественными наблюдателями. По данным переписи 1989 года, в Чечено-Ингушской республике проживал 1 миллион 270 тысяч человек, из них чеченцев – 735 тысяч, ингушей – 164 тысячи, русских – 290 тысяч, армян – 15 тысяч, украинцев – 13 тысяч. Многочисленными были также диаспоры евреев и греков. Общая численность вайнахского населения составило 300 тысяч, проживало оно в основном в городах. На сегодняшний день из них в республике остались единицы – в основном старики и их жены. Специалисты сходятся в том, что в Чечне погибло более 20 тысяч человек до первой чеченской войны, и 250 тысяч покинуло республику, спасаясь от этнических чисток. Прокомментируйте эту ситуацию.
И.А.: Безусловно, 20 тысяч – это астрономически завышенная цифра, однако я должен отметить, что в тот период как во всем постсоветском пространстве, так и в Чечне (потому что она как-то резко себя выделила из конституционного поля России) имели место и убийства, и отъем собственности, и прессинг. Конечно, это не было политикой ни правительства, ни общенародной, и в то время Дудаев насколько мог, пытался контролировать ситуацию. Я хорошо помню процесс оттока русскоязычного населения из Чечни до войны, потому что начинались перестрелки, люди чувствовали себя неуютно, все было чуждо послесоветской действительности. Но это, уверяю вас, не было выражением тотальной ксенофобии со стороны чеченцев. Многие нормальные люди это понимали и пытались с этим бороться в той мере, в какой они могли это делать. Я очень сожалею о том, что это произошло, но я вас уверяю, что это было не в таких масштабах, как 20 тысяч. Поверьте мне, это – невероятная цифра.
<Звонок из Бреста>: Я мотаюсь по командировкам, бываю в разных регионах России, Беларуси, Западной Европе. Я не верю в особые свойства крови, цвета крови, глаз, национальности, для меня все равны. Но тем не менее определенные наблюдения дают пищу для размышлений. Если сравнить рынки в Бресте и в Москве, других регионах России, то видна существенная разница, состоящая в том, что продавцы на московских рынках ведут себя безобразно, развязно, чего нет у нас в Беларуси. Дудаев и Чечня имели несколько лет абсолютной самостоятельности после известных Хасавюртовских соглашений. Что же произошло? Чечня стала рассадником преступности, когда воровали людей со всей России за выкуп! Умудрились украсть за выкуп даже пятнадцать израильтян, которые приезжали в разные регионы России. Казалось бы, были годы, когда можно было навести какой-то порядок. Но вместо этого исчезла учеба в школах и так далее. Почему это случилось?
М.Л.: Это случилось отчасти оттого, что Чечня оказалась абсолютно изолированной. С одной стороны, Россия очень ревностно относилась к любым международным гуманитарным и политическим организациям, которые хотели работать в Чечне. С другой стороны, там бесспорно развивалась преступность, и многие боялись там работать. Но мне кажется, что был потерян очень важный момент, когда с 1996 до 1999 года была возможность работать с неправительственными организациями, политическими партиями и различными институтами власти и помогать Чечне, которая прошла жуткую войну, чтобы как-то выстроить нормальное общество. Но поскольку Чечня оказалась настолько изолированной, все эти процессы не могли там развиться.
<Звонок из Казани>: Геноцид, фашизм и терроризм имеют много разновидностей. Если в прошлом веке немецкий фашизм был остановлен благодаря Советскому Союзу и его союзникам, то сегодня в авангарде войны с геноцидом и за права малых народов встали США. Но единого международного центра борьбы против фашизма и геноцида в любой точке земного шара пока нет. Тем более нет центра за предоставление политической независимости народам, колонизированным ранее российской колониальной империей. Не считаете ли вы, что для этого необходимо реформировать ООН или создать совершенно новую организацию, решения которой были бы обязательны для всех государств?
М.Л.: Это очень трудный вопрос, потому что нет международных стандартов или механизмов предоставления народам независимости. Каждый такой случай решается по-разному. Хотелось бы, чтобы были разработаны какие-то общие правила или механизмы, которыми можно было бы пользоваться в подобных случаях. Бесспорно, деколонизация – это один их тех принципов, основываясь на котором, можно стать независимым.
И.А.: Мы как раз находимся сейчас в таком отрезке времени, когда об этом говорят очень многие. Должен с сожалением констатировать, что ООН занимает сейчас абсолютно противоположное значение своему изначальному смыслу. К сожалению, такие самые «демократические» страны, как Китай, Индия и Россия, обладая правом вето, в Совете Безопасности могут торпедировать любое решение. Я думаю, что ООН неэффективна и в чеченском вопросе, не говоря уже о других конфликтах. Мы увидели, как ООН оказалась достаточно беззубой в связи с войной в Ираке. Мы стоим на пороге реформирования, во всяком случае осмысления необходимости реформирования.
Будет ли какой-либо отдельный орган, который занимался бы вопросами самоопределения нации? Здесь я согласен с доктором Ланской, что едва ли мы такой орган можем найти. Но какой-то пересмотр парадигмы определения категории территориальной целостности нужен, и мы должны переоценить подобные вещи. Сам по себе пример Чечни – это целый прецедент, который требует переосмысления.
<Звонок из Чебоксар>: Хочу поприветствовать Ильяса Ахмадова и в его лице все движение чеченского сопротивления. Не ослабляйте усилий по привлечению к ответственности за уничтожение чеченского народа, за взрывы домов в России этой гэбэшной криминальной группировки Путина, Патрушева, Сергея Иванова и других ответственных за эти чудовищные преступления. Наверное, у Ильяса нет сомнений в том, что место этих господ-товарищей – рядом с Милошевичем (хотя и не обязательно, что состоится суд в Гааге). Есть ли у Ильяса какие-либо новые данные о возможной причастности ФСБ к организации захвата мюзикла «Норд-Ост» и особенно школы в Беслане агентурой ФСБ чеченской национальности? Это все особенно подозрительно ввиду тех мероприятий, о которых Путин заявил буквально на следующий день после захвата, суть которых сводится к уничтожению федеративного статуса России и ее превращению в унитарное государство.
И.А.: Вы затронули один из важных аспектов этого конфликта. Если мы проанализируем то, что произошло с «Норд-Остом» и в Беслане, с террористами все понятно – не нужно никаких комментариев. Но странные события, связанные с некоторыми агентами, которые были в «Норд-Осте», а потом оказались помощниками, один из участников «Норд-Оста», по-моему, у Грызлова в кабинетах ошивался, другой – в кабинете Ястржембского. И то, что произошло в Беслане, и совершенно противоречивые высказывания комиссии, когда говорят о каких-то замешанных высоких чинах, и тому подобное.
Но вот что происходит. Эти террористические акты, которые несут огромные жертвы, Кремль, к сожалению, использует только для того, чтобы решать свои проблемы – укрепить власть, вертикаль. Но Кремль еще не сделал ни одного шага, чтобы не допустить снова «Норд-Оста» и Беслана. И, к сожалению, нормальный средний россиянин, выходя из дома, может быть, об этом не знает, но его две главные задачи сегодня – не стать жертвой теракта до вечера и не быть арестованным по какому-то чудовищному обвинению. К сожалению, все это мне напоминает 30-е годы, когда все думали, что «воронки» приезжают только к соседям, а потом оказалось, что в них прокатилась вся страна.
«Г.А.»: Но все-таки и в Беслане, и в «Норд-Осте», и во многих других терактах, а теперь и в Дагестане и Кабардино-Балкарии, были чеченцы. Как относится чеченское движение за независимость к этим людям? Кто за ними стоит?
И.А.: Очень трудно сказать, кто за ними стоит, потому что мы не имеем к ним никакого отношения. К сожалению, в той экстремальной ситуации, в которой мы находимся (а мы как дичь, за которой ведется королевская охота), мы не имеем возможности заниматься профилактикой подобных тенденций и методов. Для этого нам нужна помощь. Терроризм нужно уничтожать, и нужно уничтожать причины терроризма. Акции – это всего лишь следствие. Вы посмотрите: за голову Масхадова предлагают 10 миллионов долларов вместо того, чтобы вступить с ним в конструктивный диалог и попытаться остановить расползание конфликта по всему региону.
«Г.А.»: Кстати, за последние несколько недель много говорят и пишут о похищении нескольких родственников Аслана Масхадова.
<Звонок из Казани>: К сожалению, российское правительство делает все, чтобы положение в Чечне только ухудшалось. Пока не будет массовой эмиграции чеченцев из России, пока не будет привлечено международное сообщество, ничего не изменится. Ильяс, какова ваша роль в переговорах с другими государствами? Как можно надавить на российское правительство, чтобы положение в Чечне улучшилось?
И.А.: Говорить о каких-то серьезных переговорах не приходится в силу целого ряда обстоятельств, но тем не менее у меня бывают время от времени разные неофициальные встречи на различном уровне. Все понимают, что эта проблема достигла фазы газовой гангрены и необходимо что-то делать. Безусловно, многие боятся навредить своим отношениям с Россией. Но ведь есть целый арсенал безболезненных средств, например, для российско-американских отношений. Необходимо обратить внимание на отношение к беженцам – здесь просто катастрофическая ситуация. Можно оказывать гуманитарную помощь, требовать мониторинга ситуации с правами человека, о которых вообще не приходится говорить на этой закрытой территории. Там просто фабрика смерти, и нет ни одного нейтрального наблюдателя. Необходимо требовать доступа туда ОБСЕ, таких организаций, как Human Rights Watch и Amnesty International. Есть огромная масса средств, через которые можно без всяких скандалов пытаться как-то влиять на ситуацию, но нет рецепта, который можно выдать сегодня и решить проблемы за два дня.
<Звонок из Орла>: Военнослужащий из Орла во время военных действий в Чечне получил ранение. Суд выставил иск министерству обороны РФ о возмещении вреда здоровью около миллиона рублей. Иск удовлетворили, но в августе 2004 года конституционная коллегия областного суда это решение отменила, постановив, что компенсацию следует требовать не от Министерства обороны, а непосредственно от тех, кто причинил увечье. Тогда этот военнослужащий составил иск Басаеву и Масхадову. Суд принял этот иск, но требует от истца сказать, где находятся Басаев и Масхадов, то есть, по сути дела, признает Республику Ичкерия.
И.А.: Это напоминает историю с поручиком Киже. Я в курсе этой истории. Этот человек — один из сотен тысяч тех, с кем государство так обходится. На протяжении всей истории российского государства солдатская кровь была самым дешевым товаром. То, что делает с ним суд, – это абсурд, и странно, что это нормальные люди в здравом уме и ясной памяти. Но, к сожалению, это реальность. Сегодня реальность, в которой мы живем, – как реальность Салтыкова-Щедрина.
«Г.А.»: В понедельник официальные власти признали факт похищения. Чеченские правозащитники обвиняют российские власти в причастности к похищению. Ваши комментарии?
М.Л.: Я видела такие сообщения. В одном даже цитируется сотрудник чеченского МВД, в котором он говорит, что к этому был причастен Алу Алханов. Известны случаи, когда кадыровцы брали заложников даже в Дагестане, так что эта практика, к сожалению, только расширяется.
И.А.: Эта практика не нова, она идет с XIX века, был даже такой официально учрежденный институт заложников. Только потому, что это невозможно было скрыть, теперь федеральные органы пытаются это валить на промосковские чеченские силы, а те в свою очередь отпихиваются. Сейчас трудно понять, будет ли реальное расследование, тем более, что за всем этим стоит идея генерального прокурора Устинова, Это потрясающий термин – контрзахват заложников как официальная политика государства в отношении всех, кто вовлечен в этот конфликт.
«Г.А.»: Война в Чечне затронула не только чеченцев, но и русское этническое население республики. Публикация организации Джеймстаунского фонда называет такую цифру: 35 тысяч русских граждан Чечни погибло за период военных действий. Как представитель правительства непризнанной Республики Ичкерия, как вы относитесь к русским гражданам Чечни? Если события повернутся так, что ваше правительство вернется в Чечню на официальных правах, какая судьба ждет русских?
И.А.: Я считал, считаю и всегда буду считать, что нет никакой разницы между русскими и чеченцами, все они являются гражданами Чеченской Республики Ичкерия. Да, я согласен с этой цифрой. Во время бомбежек и особенно зимнего штурма в 1999 году достаточно много погибло русских, в основном пожилых людей, так как им некуда было ехать из города. Я помню, как мы пытались бегать и кидать им хлеб — все, что мы могли делать под этим жутким обстрелом. К сожалению, правительство не обладало возможностями провести эвакуацию. Безусловно, это наши граждане, и многие из них считают Чечню своей родиной, и многие мечтают вернуться.
<Звонок из Берлина>: Что вы думаете о сайте «Кавказ-Центр»? Там же Басаев конкретно признается в том, что именно он делал захват в Беслане и в театре на Дубровке. Это все ясно и просто, никакого ФСБ там нет. В нем также очень откровенно написано, каким образом и зачем борются чеченцы, ничего не написано про независимость, Говорится только о священном джихаде — и все.
И.А.: У нас есть что-то вроде свободы слова, поэтому «Кавказ-Центр» имеет право выражать все, что он думает. Еще раз повторю, что политика правительства достаточно четко демонстрируется в заявлениях Масхадова, парламента и кабинета министров. Мы воюем за независимость и не имеем никаких других целей за пределами этого конфликта между Россией и Чечней. Мы никогда не заявляли о глобальных целях. Это жесткая политика нашего правительства во главе с Масхадовым, и я с ней согласен и пытаюсь ее реализовать, насколько могу. Я достаточно критично отношусь к материалам, которые вывешиваются на сайте «Кавказ-Центра», и считаю, что это создает очень много проблем для восприятия чеченцев на Западе.
<Звонок из Германии>: В СССР численность внутренних войск МВД всегда превышала численность войск Министерства обороны. Из этого неминуемо вытекало, что советская власть главного врага видела в своем народе. Каково это соотношение в России сегодня?
И.А.: Внутренние войска – очень важный фактор, демонстрация недемократичности общества. Тем более такие внутренние войска, которые в своем составе имеют фронтовую авиацию, артиллерию и ракетные и бронетанковые силы. Их достаточно много. Если вы помните, в ходе первой кампании все это было под руководством именно внутренних войск. Шеф «ограниченного контингента» назначался из внутренних войск. Это мало изменилось, и они по-прежнему доминируют в этом конфликте.
«Г.А.»: В начале января этого года министр обороны Сергей Иванов заявил, что отныне только военнослужащие-контрактники будут направляться в Чечню. Это решение было принято под давлением российской общественности, в частности, Комитета солдатских матерей. По данным опроса, проведенного Центром Юрия Левады, 64% респондентов считают, что необходимо проводить переговоры с чеченскими сепаратистами.
